Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями (иллюстрации Диодорова). Сельма Лагерлёф

Во дворе было тихо. Все куры и гуси давно уже спали. Только из дома доносились неясные голоса. Дверь в дом была приоткрыта, и оттуда узкой полосой пробивался свет.

Нильс заглянул в щелку.

В комнате все по-прежнему: у окна – стол, около печки – сундук и даже сачок на старом месте, между окном и шкафом.

Мать с отцом сидели за столом около лампы. Мать что-то вязала, а отец штопал рыбачью сеть. Под столом, свернувшись калачиком, лежал кот и тихонько мурлыкал.

– Где-то сейчас наш сыночек? – говорила мать, тяжело вздыхая. – Верно, голодает да холодает, скитаясь по дорогам… А может, больной лежит. Долго ли ребенку заболеть!..

Отец ничего не сказал. Он только нахмурился и еще ниже склонился над сетью.

– А может, его и на свете уже нет, – снова заговорила мать и украдкой вытерла глаза концом своего вязанья.

«Да я жив! Я здесь!» – чуть было не крикнул Нильс и сам отер рукавом слезы.

– Ну уж ты придумаешь! – сердито сказал отец. – Подожди, вернется наш сыночек!

Мы еще с ним порыбачим! Но мать только всхлипнула в ответ.

– Уж какое там вернется! Если и жив, все равно домой не придет… – говорила она сквозь слезы. – Сколько раз тебе твердила: не наказывай ты его. Ведь мал он да глуп – что с него спросишь? А ты чуть что – сразу за ремень. Вот он и убежал.

– Ну да, а сама ты его мало бранила, что ли?

– Да я так уж, любя…

– А я что, не любя? Только вот одно я в толк не возьму – неужели он Мартина с собой увел? Собаку бы еще, это я понимаю. Собака – друг человека. А тут гусь какой-то! Гусь человеку не товарищ.

– Как это не товарищ? Еще какой товарищ! – крикнул Нильс и скорей захлопнул ладонью рот.

– Кто это там пищит? – сказала мать, оглядываясь. – Мыши, что ли? Прямо беда с ними, все зерно в подполье перепортят. Эй ты, котище! Довольно тебе нежиться, ступай на охоту!

Кот зевнул, потянулся и лениво пошел к двери.

Он повел носом вправо, повел влево. Нет! Мышиным духом не пахнет.

А Нильс тем временем ни жив ни мертв стоял за кадкой с водой. Он боялся шевельнуться, боялся дохнуть.

Что, если кот и вправду примет его за мышь?

И Нильс сразу представил себе, как кот бросается на него, хватает и тащит в зубах к матери.

У него даже пот на лбу выступил от страха и стыда.

Но кот, не обнаружив ничего подозрительного, угрожающе мяукнул в темноту и вернулся на свое место.

Нильс подождал с минутку, потом тихонько выбрался из своего убежища и медленно побрел по двору.

Около птичника стояло старое корыто, из которого мать всегда кормила кур и гусей. Гусята обступили корыто со всех сторон и жадно подбирали оставшиеся на дне зернышки, – Это зерно ячменное, – объяснял Мартин своим детям. – Такое зерно домашние гуси клюют каждый день, – Очень вкусное зерно, – сказал Юкси. – Давайте останемся и будем домашними гусями! Тут к ним подошел Нильс.

– Что ж, Мартин, мне пора идти, – грустно сказал он. – А ты, если хочешь, оставайся.

– Нет, – сказал Мартин, – я тебя не брошу. С тобой я бы остался, а так – это не дело… Ну, полетели! – скомандовал он гусятам.

– Не хочу никуда лететь, – запищал Юкси. – Хочу здесь жить! Надоело мне все летать да летать.

– Раз отец велит тебе лететь, значит, надо лететь, – строго сказал Нильс.

– Да, тебе легко рассуждать, – опять запищал Юкси. – Сидишь себе на папиной шее и пальцем не шевельнешь. Попробовал бы сам полетать! Ах, если бы я сделался таким же маленьким, как ты! Меня бы тогда тоже все на спине носили. Вот было бы хорошо!

– Глупый! – сказал Нильс. – Неужели же ты, Юкси, и вправду хочешь быть маленьким?

– А что же тут такого? – ответил Юкси. – О маленьких все заботятся, маленьких ничего не заставляют делать… – Гусенок упрямо топнул лапой и запищал изо всех сил: – Хочу быть маленьким! Хочу быть маленьким! Хочу быть таким, как Нильс!

– Вот наказание с этим Юкси! – сказал Мартин. – Недаром говорят – в семье не без урода. Проучить бы его, оставить бы навсегда маленьким!..

– Ну и что ж, я бы не заплакал, – хорохорился Юкси. «Ах вот ты какой! – подумал Нильс. – Тогда тебя и жалеть нечего!»

И Нильс медленно и громко заговорил:

– Стань передо мной, Как мышь перед горой, Как снежинка перед тучей, Как ступенька перед кручей, Как звезда перед луной.

Бурум-шурум, Шалты-балты. Кто ты? Кто я? Был – я, стал – ты.

И что же! Едва Нильс проговорил последнее слово, Юкси будто сжался в комочек. Он стал не больше воробья! Таким он был, когда только-только вылупился из яйца!

Юкси с удивлением озирался кругом. Он не понимал, что это с ним случилось.

А Мартин с Мартой загоготали, захлопали крыльями, забегали по двору.

«Наверное, они испугались за Юкси, – подумал Нильс. – А почему они сами тоже стали как будто меньше?»

– Мартин! Слушай, Мартин! – позвал Нильс своего друга. Но Мартин шарахнулся в сторону, а за ним – Марта и все гусята.

В это время хлопнула дверь, и из дому с фонарем в руках выбежала мать.

– Кто это там гусей выпустил? Эй, мальчик, ты что тут делаешь? – закричала она и подбежала к Нильсу. Вдруг фонарь выпал у нее из рук.

– Нильс, сыночек мой! – воскликнула она. – Отец, отец, иди скорее! Наш Нильс вернулся.

На следующий день Нильс проснулся еще до рассвета. Он сел на кровати и огляделся. Где он? Вместо высокого неба – над ним низкий потолок. Вместо кустов – гладкие стены. Да ведь он дома! У себя дома!

Нильс чуть не закричал от радости.

И вдруг он вспомнил: «А как же Акка Кебнекайсе! Неужели она улетит со своей стаей, и я никогда ее больше не увижу?»

Нильс вскочил и выбежал во двор.

«Верно, и Мартин хочет попрощаться со стаей Акки Кебнекайсе», – подумал он и приоткрыл дверь птичника.

Мартин спал рядом с Мартой, окруженный гусятами.

– Мартин! Мартин! – позвал Нильс. – Проснись! Мартин открыл глаза, вытянул шею и зашипел.

– Мартин! Да что ты? Ведь это я, Нильс! Мартин недоверчиво покосился на него, но шипеть перестал – Мартин! Пойдем попрощаемся с Аккой! – сказал Нильс.

– Га-га-га! – ответил Мартин.

Но что он хотел сказать, Нильс не понял.

– Ну, не хочешь – не надо!

Нильс махнул рукой и один пошел к пруду.

Он еще не привык к тому, что у него такие большие руки и ноги. Поэтому он старательно обошел первый же камень, который попался ему на дороге – Да что это я! – спохватился Нильс и даже рассмеялся.

Он нарочно вернулся назад, перешагнул через камень, да еще поддал его носком башмака.

На краю деревни Нильс увидел, как из дому с ведрами в руках вышла какая-то женщина. Нильс прижался к забору. И опять рассмеялся. Ну чего ему прятаться?

Ведь он теперь мальчик как мальчик.

И он смело пошел дальше.

Утро выдалось тихое, ясное. То и дело в небе раздавались веселые птичьи голоса.

И каждый раз Нильс задирал голову – не его ли это стая летит?

Наконец он подошел к пруду.

В кустах испуганно зашевелились дикие гуси.

– Не бойтесь, это я, Нильс! – крикнул мальчик. Услышав чужой голос, гуси совсем переполошились и с шумом поднялись в воздух.

– Акка! Акка! Подожди! Не улетай! – кричал Нильс.

Гуси взметнулись еще выше, а потом построились ровным треугольником и закружились над головой Нильса.

«Значит, узнали меня! – обрадовался Нильс и замахал им рукой. – Прощаются со мной!»

А одна гусыня отделилась от стаи и полетела прямо к Нильсу. Это была Акка Кебнекайсе. Она села на землю у самых его ног и стала что-то ласково говорить:

– Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га!

Нильс нагнулся к ней и тихонько погладил ее по жестким крыльям. Вот какая она теперь маленькая рядом с ним!

– Прощай, Акка! Спасибо тебе! – сказал Нильс.

И в ответ ему старая Акка раскрыла крылья, как будто хотела на прощание обнять Нильса.

Дикие гуси закричали над ним, и Нильсу показалось, что они зовут Акку, торопят ее в путь.

Акка еще раз ласково похлопала Нильса крылом по плечу…

И вот она опять в небе, опять впереди стаи.

– На юг! На юг! – звенят в воздухе птичьи голоса. Нильс долго смотрел вслед своим недавним друзьям. Потом вздохнул и медленно побрел домой.

Так кончилось удивительное путешествие Нильса с дикими гусями.

Снова Нильс стал ходить в школу.

Теперь в дневнике у него поселились одни пятерки, а двойкам туда было не пробраться.

Гусята тоже учились чему им полагается: как клевать зерно из деревянного корыта, как чистить перья, как здороваться с хозяйкой. Скоро они переросли Мартина с Мартой. Только Юкси остался на всю жизнь маленьким, словно он только что вылупился из яйца.