Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями (иллюстрации Диодорова). Сельма Лагерлёф

– Нет, шалишь, теперь тебе не уйти, – приговаривал Матс и, точно клещами, сжимал его крыло. – Хватит, нагулялась. Мама! Да мама, иди же скорее! – снова закричал он.

На его крик из дому вышла краснощекая женщина.

Увидев Мартина, она очень обрадовалась.

– Я так и знала, что Марта вернется, – говорила она, подбегая к гусю. – Что ей одной в лесу делать?.. Ой, да ведь это не Марта – это чей-то чужой гусак! – вскрикнула женщина. – Откуда он взялся? Тут и деревни поблизости нет. Ну, да все равно, раз Марта убежала, пусть хоть этот у нас останется.

Она хотела было взять Мартина и отнести в птичник, но не тут-то было! Мартин рвался у нее из рук, бил ее крыльями, клевал и щипал до крови.

– Вот дикарь! – сказала хозяйка. – Нет, такого в птичник пускать нельзя. Он у меня всех кур покалечит. Что же с ним делать? Зарезать, что ли?

Она быстро скинула передник и набросила на Мартина. Как ни бился Мартин, как ни рвался, ничего не помогало – он только еще больше запутывался в переднике.

Так его, спеленатого, и понесла хозяйка в дом.

Нильс в это время стоял, притаившись за деревом. Он все видел, все слышал и от горя и досады готов был заплакать.

Никогда еще он не жалел так горько, что гном заколдовал его. Будь он настоящим человеком, пусть бы попробовал кто-нибудь тронуть Мартина!

А теперь, прямо у него на глазах, Мартина, его лучшего друга, потащили в кухню, чтобы зарезать и зажарить на обед. Неужели же Нильс так и будет стоять сложа руки и смотреть?

Нет, он спасет Мартина! Спасет во что бы то ни стало!

Нильс решительно двинулся к дому.

По дороге он все-таки поднял и надел свой башмачок, валявшийся в траве.

Самое трудное было попасть в дом. Крыльцо было высокое, целых семь ступенек!

Точно акробат, подтягивался Нильс на руках со ступеньки на ступеньку, пока не добрался до верха.

Дверь, на его счастье, была открыта, и Нильс незаметно проскользнул на кухню.

У окна на большом столе лежал Мартин. Лапы и крылья у него были связаны так крепко, что он не мог шевельнуться.

Возле очага возилась женщина. Засучив рукава, она терла мочалкой большой чугунок. Точно такой чугунок был и у матери Нильса – она всегда жарила в нем кур и гусей.

Вымыв чугунок, женщина поставила его сушиться, а сама принялась разводить огонь в очаге.

– Опять хворосту не хватит! – проворчала она и, подойдя к окошку, громко крикнула: – Матс! Ооса!

Никто не отозвался.

– Вот бездельники! Целый день бегают без толку, не могут даже хворосту набрать!

И, хлопнув дверью, она вышла во двор.

А Нильсу только того и надо было.

– Мартин, ты жив? – спросил он, подбегая к столу.

– Пока что жив, – уныло ответил Мартин.

– Ну, потерпи еще минуточку, сейчас я тебя освобожу. Нильс обхватил руками и ногами ножку стола и быстро полез вверх.

– Скорее, Нильс, а то она сейчас вернется, – торопил его Мартин.

Но Нильса не надо было торопить. Вскочив на стол, он выхватил из кармана свой ножичек и, как пилой, стал перепиливать веревки.

Ножичек так и мелькал у него в руке. Взад-вперед! Взад-вперед! Взад-вперед!

Вот уже крылья на свободе. Мартин осторожно пошевелил ими.

– Кажется, целы, не поломаны, – сказал он.

А Нильс уже пилил веревки на лапах.

Веревки были новые, жесткие, а ножичек совсем затупился.

– Скорей, скорей, она идет! – крикнул вдруг Мартин.

– Ой, не успеть! – прошептал Нильс.

Ножичек его стал горячим, пальцы онемели и распухли, но он все пилил и пилил.

Вот веревка уже расползается под ножом… Еще минута – и Мартин спасен.

Но тут скрипнула дверь, и в комнату вошла хозяйка с огромной охапкой хворосту.

– Натягивай веревку! – успел крикнуть Нильс. Мартин изо всех сил дернул лапами, и веревка лопнула.

– Ах разбойник! Да как же это он ухитрился? – воскликнула хозяйка.

Она швырнула хворост на пол и подскочила к столу. Но Мартин вывернулся прямо у нее из-под рук.

И началась погоня.

Мартин – к двери, а хозяйка его ухватом от двери. Мартин – на шкаф, а хозяйка его со шкафа метлой. Мартин – на посудную полку, а хозяйка как прихлопнет его решетом – одни только лапы на свободе остались.

– Фу, совсем загонял! – сказала хозяйка и рукавом отерла пот со лба.

Потом она сгребла Мартина за лапы и, опрокинув вниз головой, опять потащила к столу.

Одной рукой она крепко придавила гуся, а другой скручивала ему лапы веревкой.

И вдруг что-то острое вонзилось ей в палец. Хозяйка вскрикнула и отдернула руку.

– Ой, что это? – прошептала она.

Из-за большой деревянной солонки на столе выглядывал крошечный человечек и грозил ей ножичком,

– Ой, что это? – опять прошептала она.

Пока хозяйка охала и ахала, Мартин не терял времени даром. Он вскочил, отряхнулся и, схватив Нильса за шиворот, вылетел в окно.

– Ну и дела! – сказала хозяйка, когда они скрылись за верхушками деревьев.

Она тяжело вздохнула и стала подбирать хворост, разбросанный по полу.

Мартин с Нильсом летели прямо на север, как им велела Акка Кебнекайсе. Хотя они и одержали победу в сражении с хозяйкой, но победа эта досталась им нелегко.

Все-таки хозяйка здорово потрепала Мартина. Крылья у него были помяты, на одну лапу он хромал, бок, по которому проехалась метла, сильно болел.

Мартин летел медленно, неровно, совсем как в первый день их путешествия – то будто нырнет, то взметнется вверх, то завалится на правый бок, то на левый.

Нильс едва держался у него на спине. Его так и бросало из стороны в сторону, словно они опять попали в бурю.

– Знаешь что, Мартин, – сказал Нильс, – надо бы тебе передохнуть. Спускайся вниз! Вон, кстати, и полянка хорошая. Пощиплешь свежей травки, наберешься сил, а там и снова в путь.

Долго уговаривать Мартина не пришлось. Ему и самому приглянулась эта полянка. Да и торопиться теперь было нечего – стаю им все равно не догнать, а доберутся они до Лапландии на час раньше или на час позже – это уж не важно.

И они опустились на полянку.

Каждый занялся своим делом: Мартин щипал свежую молодую травку, а Нильс разыскивал старые орехи.

Он медленно брел по опушке леса от дерева к дереву, обшаривая каждый клочок земли, как вдруг услышал какой-то шорох и потрескивание.

Рядом в кустарнике кто-то прятался.

Нильс остановился.

Шорох затих.

Нильс стоял не дыша и не двигаясь.

И вот наконец один куст зашевелился. Среди веток мелькнули белые перья. Кто-то громко загоготал.

– Мартин! Что ты тут делаешь? Зачем ты сюда залез? – удивился Нильс.

Но в ответ ему раздалось только шипенье, и из куста чуть-чуть высунулась чья-то чужая гусиная голова.

– Да это вовсе не Мартин! – воскликнул Нильс. – Кто же это может быть? Уж не та ли гусыня, из-за которой чуть не зарезали Мартина?

– Ах, вот как, они хотели меня зарезать?.. Хорошо, что я убежала, – проговорил гусиный голос, и белая голова снова высунулась из куста.

– Значит, вы Марта? – спросил Нильс. – Очень рад познакомиться. – Нильс поклонился гусыне. – Мы только что от ваших хозяев. Едва ноги унесли.

– А сам-то ты кто? – недоверчиво спросила гусыня. – И на человека не похож, и на гуся не похож. Постой-ка, постой! Уж не тот ли ты Нильс, о котором тут в лесу такие чудеса рассказывают!

– Так и вы слышали обо мне? – обрадовался Нильс. – Выходит, мы с вами знакомы. А Мартина вы еще не видели? Он здесь, на полянке. Пойдемте к нему. Он, наверное, очень вам обрадуется. Знаете, он тоже домашний гусь и тоже убежал из дому.

Только моя мама ни за что бы его не зарезала…

Мартин и вправду очень обрадовался. Он даже забыл о своих ранах и, увидев гусыню, сразу стал прихорашиваться: пригладил клювом перышки, расправил крылья, выпятил грудь.

– Очень, очень рад вас видеть, – сказал Мартин кланяясь. – Вы прекрасно сделали, что убежали от ваших хозяев. Это очень грубые люди. Но все-таки вам, наверное, страшно жить в лесу одной? В лесу так много врагов, вас всякий может обидеть.

– Ах, я и сама не знаю, что мне делать, – жалобно заговорила гусыня. – У меня нет ни минутки покоя. Нынешней ночью куница чуть не оборвала мне крыло. А вчера муравьи до крови искусали. Но все равно я ни за что не вернусь домой! Ни за что! Хозяйский сынок только и делает, что дразнит меня. А хозяйская дочка никогда вовремя не накормит и не напоит. – И гусыня горько заплакала.

Нильсу стало не по себе: он вспомнил, что и Мартину когда-то приходилось от него несладко.

Может, и Мартин вспомнил об этом, но из деликатности не подал виду. А Марте он сказал:

– Не надо плакать! Мы с Нильсом сейчас что-нибудь придумаем.

– Я уже придумал! – крикнул Нильс. – Она полетит с нами.

– Ну да, конечно же, она полетит с нами, – обрадовался Мартин. Ему очень понравилось предложение Нильса. – Правда, Марта, вы полетите с нами?

– Ах, это было бы очень хорошо, – сказала Марта, – но я ведь почти не умею летать. Нас, домашних гусей, никто этому не учит.

– Ничего, вы сами научитесь, – сказал Мартин. – Поверьте мне, это не так уж трудно. Надо только твердо помнить, что летать высоко легче, чем летать низко, а летать быстро легче, чем летать медленно. Вот и вся наука. Я-то теперь хорошо это знаю! Ну, а если по правилам не выйдет, можно и без правил – потихонечку, полегонечку, над самым леском. Чуть что, сразу опустимся па землю и отдохнем.

– Что ж, если вы так любезны, я с удовольствием разделю вашу компанию, – сказала гусыня. – Должна вам признаться, что, пока я жила тут одна, я немного научилась летать. Вот посмотрите.

И Марта побежала по лужайке, взмахивая на ходу крыльями. Потом вдруг подпрыгнула и полетела.

– Прекрасно! Прекрасно! Вы отлично летаете! – воскликнул Мартин. – Нильс, садись скорее!

Нильс вскочил ему на спину, и они тронулись в путь.

Марта оказалась очень способной ученицей. Она все время летела вровень с Мартином, ничуточки от него не отставая.

Зато Мартин никогда еще не летал так медленно. Он еле шевелил крыльями и то и дело устраивал привал.

Нильс даже испугался. Он наклонился к самому уху гуся и зашептал: