Волшебник Изумрудного города. Александр Волков

Железный Дровосек напрасно размахивал топором. Обезьяны облепили его, вырвали топор, подняли бедного Дровосека высоко в воздух и бросили в ущелье, на острые скалы. Железный Дровосек был изуродован, он не мог сдвинуться с места. Вслед за ним в ущелье полетел его топор.

Другая партия обезьян расправилась со Страшилой. Она выпотрошила его, солому развеяли по ветру, а кафтан, голову, башмаки и шляпу свернули в комок и зашвырнули на верхушку высокой горы.

Лев вертелся на месте и от страха так грозно ревел, что обезьяны не решались к нему подступить. Но они изловчились, накинули на Льва верёвки, повалили на землю, опутали лапы, заткнули пасть, подняли на воздух и с торжеством отнесли во дворец Бастинды. Там его посадили за железную решётку, и Лев в ярости катался по полу, стараясь перегрызть путы.

Перепуганная Элли ждала жестокой расправы. На неё бросился сам предводитель летучих обезьян и уже протянул к горлу девочки длинные лапы с острыми когтями. Но тут он увидел на ногах Элли серебряные башмачки, и лицо его перекосилось от страха. Он отпрянул назад и загораживая Элли от подчинённых, закричал:

– Девочку нельзя трогать! Это фея!

Обезьяны приблизились любезно и даже почтительно, бережно подхватили Элли вместе с Тотошкой и помчались в Фиолетовый дворец Бастинды. Опустившись перед дворцом, предводитель летучих обезьян поставил Элли на землю. Взбешённая волшебница набросилась на него с бранью. Предводитель обезьян сказал:

– Твой приказ исполнен. Мы разбили железного человека и распотрошили чучело, поймали Льва и посадили за решётку. Но мы и пальцем не могли тронуть девочку: ты сама знаешь, какие несчастья грозят тому, кто обидит обладателя серебряных башмачков. Мы принесли её к тебе: делай с ней, что хочешь! Прощай навсегда!

Обезьяны с криком поднялись в воздух и улетели.

Бастинда взглянула на ноги Элли и задрожала от страха: она узнала серебряные башмачки Гингемы.

«Как они к ней попали? – растерянно думала Бастинда. – Неужели хилая девчонка осилила могущественную Гингему, повелительницу жевунов? И всё же на ней башмачки! Плохо моё дело: ведь я пальцем не могу тронуть маленькую нахалку, пока на ней волшебные башмачки».

Она крикнула:

– Эй, ты! Иди сюда! Как тебя зовут?

Девочка подняла на злую волшебницу глаза, полные слёз:

– Элли, сударыня!

– Расскажи, как ты завладела башмачками моей сестры Гингемы! – сурово крикнула Бастинда.

Элли густо покраснела.

– Право, сударыня, я не виновата. Мой домик упал на госпожу Гингему и раздавил её…

– Гингема погибла… – прошептала злая волшебница.

Бастинда не любила сестру и не видела её много лет. Она испугалась, что девочка в серебряных башмачках принесёт гибель и ей. Но, поглядев на доброе лицо Элли, Бастинда успокоилась.

«Она ничего не знает о таинственной силе башмачков, – решила волшебница. – Если мне удастся завладеть ими, я стану могущественней, чем прежде, когда у меня были волки, вороны, чёрные пчёлы и золотая шапка».

Глаза старухи заблестели от жадности и пальцы скрючились, как будто стаскивали уже с Элли башмачки.

– Слушай меня, девчонка Элли! – хрипло прокаркала она. – Я буду держать тебя в рабстве и, если будешь плохо работать, побью тебя большой палкой и посажу в тёмный подвал, где крысы – огромные жадные крысы! – съедят тебя и обгложут твои нежные косточки! Хи-хи-хи! Понимаешь ты меня?

– О, сударыня! Не отдавайте меня крысам! Я буду слушаться!

В это время Бастинда заметила Тотошку, который робко жался у ног Элли.

– Это ещё что за зверь? – сердито спросила злая Бастинда.

– Это моя собачка Тотошка, – боязливо ответила Элли. – Она хорошая и очень любит меня…

– Гм… гм… – проворчала волшебница. – Никогда не видела таких зверей. И вот мой приказ: пусть эта собачка, как ты её называешь, держится от меня подальше, а не то она первая попадёт в подвал к крысам! А сейчас идите за мной!

Злая Бастинда повела пленников через прекрасные комнаты дворца, где всё было фиолетовое: и стены, и ковры, и мебель, и где у дверей в лиловых кафтанах стояли мигуны, кланяясь до полу при появлении волшебницы и жалостно мигая ей вслед. Наконец Бастинда привела Элли в тёмную грязную кухню.

– Ты будешь чистить горшки, сковородки и кастрюли, мыть пол и топить печку! Моей кухарке уже давно нужна помощница!

И, оставив девочку, полуживую от испуга, Бастинда отправилась на задний двор, потирая от удовольствия руки.

– Я хорошо напугала девчонку! Теперь усмирю Льва, и оба будут у меня в руках!

Трусливый Лев успел перегрызть верёвки и лежал в дальнем углу клетки. Когда он увидел Бастинду, его жёлтые глаза загорелись злобным огнём.

«Ах, как жаль, что у меня ещё нет смелости, – подумал он. – Уж отплатил бы я старой ведьме за гибель Страшилы и Железного Дровосека». – И он сжался в комок, готовясь к прыжку.

Старуха вошла через маленькую дверь.

– Эй ты, лев, слушай! – прошамкала она. – Ты мой пленник! Я буду запрягать тебя в коляску и кататься по праздникам, чтобы мигуны говорили: «Смотрите, какая могущественная наша повелительница Бастинда – она сумела запрячь даже льва!»

Пока Бастинда болтала, Лев разинул пасть, ощетинил гриву и прыгнул на волшебницу, проревев:

– Я тебя съем!

Он на волосок не достал до Бастинды. Перепуганная старуха пулей вылетела из клетки и проворно захлопнула дверцу. Тяжело дыша с перепугу, она крикнула через прутья решётки:

– Ах ты, проклятый! Ты ещё не знаешь меня! Я заморю тебя голодом, если не согласишься ходить в упряжке!

– Я тебя съем! – повторил Лев и яростно бросился к решётке клетки.

Старуха затрусила во дворец, ворча и ругаясь.

…Потянулись скучные тяжёлые дни рабства. Элли с утра и до вечера работала на кухне, помогая кухарке Фрегозе. Добрая мигунья старалась помочь девочке и при удобном случае с радостью выполняла за неё самую трудную работу. Но Бастинда зорко следила за тем, что делается на кухне, и Фрегозе то и дело попадало за её доброту.

Бастинда жестоко придиралась к Элли и часто замахивалась на девочку грязным лиловым зонтиком, который всегда таскала с собой. Элли не знала, что волшебница не может ударить её, и сердце девочки сжималось, когда зонтик поднимался над её головой.

Каждый день старуха подходила к решётке и визгливо спрашивала Льва:

– Пойдёшь в упряжке?

– Я тебя съем! – был постоянный ответ, и Лев грозно бросался на прутья решётки.

Бастинда с первого дня плена не давала Льву есть, но он не умирал с голоду и был силён и крепок, как всегда.

Дело в том, что старая Бастинда больше всего на свете боялась темноты и воды. Как только ночная темнота окутывала дворец, Бастинда пряталась в самой дальней комнате, запирала двери прочными железными засовами и не выходила до позднего утра. А Элли совсем не боялась темноты. Она вытаскивала из кухонного шкафа всё съестное, что там оставалось, а о том, чтобы там побольше оставалось еды, заботилась Фрегоза. Держа в одной руке корзинку с провизией, а в другой большую бутыль с водой, Элли отправлялась на задний двор. Там её с восторгом встречали Лев и Тотошка.

Элли и Тотошка очень испугались угроз Бастинды отдать пёсика на съедение крысам, и Тотошка с первого же дня плена переселился за решётку, под защиту Льва. Он знал, что оттуда его Бастинда не достанет, и безнаказанно лаял на злую волшебницу, когда она появлялась на дворе.

Элли пролезала в клетку между двумя прутьями. Лев и Тотошка набрасывались на принесённое еду и питьё. Потом Лев укладывался поудобнее, девочка гладила его густую мягкую шерсть и играла кисточкой его хвоста. Элли, Лев и Тотошка долго разговаривали: с грустью вспоминая про гибель верных друзей – Страшилы и Железного Дровосека, строили планы побега. Но убежать из Фиолетового дворца было невозможно, его окружала высокая стена с острыми гвоздями наверху. Ворота Бастинда запирала, а ключи уносила с собой.

Поговорив и поплакав, Элли крепко засыпала на соломенной подстилке под надёжной охраной Льва.

Так шли тоскливые дни плена. Бастинда с жадностью смотрела на серебряные башмачки Элли, которые девочка снимала только ночью, в клетке льва, или когда купалась. Но Бастинда боялась воды и никогда не подходила в это время к Элли.

Девочка с первых же дней заметила эту странную водобоязнь волшебницы и пользовалась ею. Для Элли были праздниками те дни, когда Бастинда заставляла её мыть кухню. Разлив по полу несколько вёдер воды, девочка уходила в клетку к Льву и там три-четыре часа отдыхала от тяжёлой работы. Бастинда визгливо кричала и ругалась за дверью, но стоило ей заглянуть в кухню и увидеть на полу лужи, она в ужасе убегала к себе в спальню, провожаемая насмешливыми улыбками Фрегозы.

Элли часто беседовала с доброй кухаркой.

– Почему вы, мигуны, не восстанете против Бастинды? – спрашивала девочка. – Вас так много, целые тысячи, а вы боитесь одной злой старухи. Накинулись бы на неё целой кучей, связали и посадили бы в железную клетку, где сейчас Лев…

– Что ты, что ты! – с ужасом отмахивалась Фрегоза. – Ты не знаешь могущества Бастинды! Ей достаточно будет сказать одно слово, и все мигуны повалятся мёртвыми!

– Откуда вы это знаете?

– Да нам сама Бастинда сколько раз об этом говорила!

– Почему же она не сказала такого слова, когда мы шли к её дворцу? Почему она послала на нас волков, ворон, чёрных пчёл, а когда мои храбрые друзья уничтожили всё её воинство, Бастинде пришлось обратиться за помощью к летучим обезьянам?

– Почему, почему! – сердилась Фрегоза. – Вот за такие речи Бастинда нас в порошок испепелит!

– А как она узнает?

– Да уж так! От неё ничего не скроется!

Но беседы повторялись не раз, Бастинда о них не знала, и Фрегоза становилась всё смелее. Она уже охотно соглашалась с Элли, что мигуны должны освободится от владычества злой волшебницы.

Но прежде, чем решиться на что нибудь, кухарка решила поточнее узнать, какое ещё волшебство осталось у Бастинды. По вечерам она подкрадывалась к дверям её спальни и подслушивала ворчание старухи, которая в последнее время стала разговаривать сама с собой.