Летучий корабль. Серия: Сказки 15 сестер

Жили себе дед да баба. У них было три сына: два умных, а третий — дурень. Старики умных любили.

Баба умным, что неделя, рубашки даёт, а над дурнем все смеются, все его ругают. Сидит он на печи в посконной рубахе: сунет баба ему поесть — поест, а то и голодный останется.

Вот пришла раз в деревню весть: выдаёт царь свою дочь замуж и собирает всё царство на обед. А выдаст царь дочку замуж за того, кто построит летучий корабль и на том корабле прилетит.

Умные братья пошли в лес.

Срубили там дерево и стали думать, как бы летучий корабль построить.

Подходит к ним старичок древний:
— Бог помочь, сыночки! Дайте-ка огоньку трубку раскурить!

— Некогда нам, старик, с тобой возиться!

И опять стали думать.

— Славное свиное корыто выйдет у вас, детки,— сказал старик.— А царевны вам не видать, как своих ушей!

Сказал — и не стало того старика. Бились, бились братья — ничего у них не вышло.

— Поедем в город на конях,— говорить старший брат — На царевне не женимся, так хоть попируем.

Старики их благословили, в путь-дорогу снарядили. Напекла старуха пшеничного хлеба, поросёнка зажарила, фляжку мёду дала.

Сели братья на коней и отправились.

Дурень услыхал, что братья поехали, тоже просится:
— Пойду и я туда, куда братья пошли!

— Куда ты, дурень, пойдёшь!— говорит мать — Тебя в лесу волки заедят.

— Нет, не заедят!

«Пойду да пойду!» — сладу с ним не стало.

Ну, баба положила ему в торбу чёрствого хлеба да водицы фляжку дала и выпроводила из дому.

Пошёл дурень в лес. Повстречал на дороге древнего старичка. Такой старый старичок, а борода, совсем белая, до пояса.

— Здоровы будьте, дедушка!

— Здорово, сынок!

— Куда вы, дедушка, идёте?

— Да вот хожу по свету, из беды людей выручаю. А ты куда?

— Я к царю на обед.

— А ты разве сумеешь сделать такой корабль, чтобы сам летал?

— Нет, не сумею.

— Так что же ты идёшь?

—  Да братья мои пошли, и я пошёл. Может, и найду своё счастье там.

— Ну, ладно. Садись-ка, давай отдохнём да подкрепимся. Вынимай из торбы, что там у тебя есть.

— Да вы, дедушка, и есть не станете: у меня чёрствый хлеб только.

— Ничего, давай, что есть.

Полез дурень в торбу и вынул хлеб. Да только не чёрный и не чёрствый, что мать ему положила, а пшеничный да пышный, какой только у пана по праздникам едят. Подивился дурак, а дед посмеивается.

Ну, они отдохнули, поели как следует. Поблагодарил старик дурня за угощение и говорит:
— Слушай, сынок, что я тебе скажу. Иди ты в лес, найди самый большой дуб, у которого ветви крест-накрест растут. Ударь тот дуб три раза топором, а сам падай ниц и лежи, пока тебя кто не окликнет. Тогда корабль тебе построится. Ты садись на него и лети, куда тебе надо. Но смотри, забирай с собой всех, кого бы в пути ни встретил!

Поблагодарил дурень деда, и распростились они. Пошёл дурень в лес, нашёл дуб, на котором ветви крест-накрест растут, ударил три раза топором, сам упал на землю и за­снул. Спал, спал, вдруг слышит — кто-то его зовёт:
— Вставай, друг, твоё счастье приспело!

Вскочил и видит: стоит корабль, весь золотой, мачты серебряные, а паруса шёлковые, так и вздуваются — садись и лети!

Он, не долго думая, вскочил на корабль, паруса натянул и полетел.

Так полетел плавно да быстро! Летел, летел, а сам всё на землю смотрит. Видит — человек припал к земле ухом и слушает.

Дурень крикнул:
— Здоровы будьте, добрый человек! Что вы делаете?

— Слушаю, собрались ли к царю на обед гости.

— А вы к царю идёте?

— К царю!

— Садитесь со мной, я подвезу.

Тот сел, они и полетели.

Летели, летели, видят — идёт дорогой человек: одна нога за ухом привязана, а на другой скачет. Дурень опять крикнул:
— Здоровы будьте, добрый человек! Чего вы на одной ноге скачете?

— А потому скачу на одной ноге,— отвечает человек,— что коли б я отвязал и другую ногу, то за один шаг весь бы свет обошёл. А я не хочу.

— Куда ж вы идёте?

— К царю на обед.

— Садитесь с нами!

— И то хорошо!

Сел, и снова полетели.

Летели, летели, видят — стоит на дороге стрелок и при­целивается из лука, а кругом ничего не видно: ни птицы, ни зверя —одно чистое поле.

— Здравствуйте, добрый человек! Куда это вы целитесь? Не видно ни птицы, ни зверя.

— Так что же, что не видно? Это вам не видно, а мне видно.

— Да где же вы видите?

— Э-э! Вон за тем лесом, за сто вёрст, сидит на дубу орёл.

— Садись с нами!

Он сел, опять полетели. Летели, летели, видят — идёт старик по дороге и несёт полный мешок хлеба.

— Куда, дедушка, поспешаете?

— Иду,— говорит,— хлеба добывать себе на обед.

— Да у вас и так полный мешок!

— Много ли тут хлеба! Мне и на один глоток не хватит.

— Садитесь с нами!

И старика с собой взяли. Опять полетели.

Видят — ходит какой-то старик около озера, словно что- то ищет.

— Что вы тут ходите, дедушка? — крикнул ему дурень.

— Пить,— отвечает,— хочу, да никак воды не найду.

— Да перед вами же целое озеро! Чего вы не пьёте?

— Э! Много ли тут! Мне и на один глоток не хватит.

— Так садитесь с нами!

Старик сел, дальше полетели. Повстречали и ещё ста­рика. Идёт в село и тащит мешок соломы.

— Здоровы будьте, дедушка! Куда вы несёте солому?

— В село.

— Да вы что! Неужто в селе соломы нет?

— Э,— говорит,— та не такая!

— А эта какая же?

— А такая, что, какая бы жарища ни стояла, как бы солнышко ни пекло, только раскидай ту солому — сразу и мороз и снег будет.

— Ну,— говорит дурень,— садитесь с нами, поедем к царю!

— Что ж, поедем.

Сел, и полетели.

Долго ли они летели, нет ли, но прилетели к царю на обед. А там посреди двора столы понаставлены, на столах всякое угощенье: быки жареные, колбасы и птица всякая, каша молочная, всего полным-полно, бочки пива выкачены — пей, душа, ешь, душа, сколько хочешь! А людей — полцарства собралось: и старые и малые, и паны, и богатые и бедняки — каких только нет! И старшие братья, умные, тут же сидят.

Вот прилетел дурень с товарищами на золотом корабле, спустился у царя под окнами. Вышли они с корабля и пошли обедать.

Удивился царь. Прилетел на золотом корабле простой мужик, рубаха на нём — заплата на заплате, штаны старые, простые, а сапог и вовсе нет.

Царь так за голову и схватился:
— Чтобы я свою дочку за такого холопа выдал? Не будет этого!

И стал он думать, как избавиться от мужика. Придумал он ему загадки загадывать. Позвал слугу и говорит:
— Пойди, скажи этому холопу: хоть он и на золотом корабле прилетел, не видать ему моей дочери, если не при­несёт живой воды, пока гости мои не пообедают. А не до­станет воды — мой меч, его голова с плеч!

Пошёл слуга.

А Слухало услышал, что царь говорит, и рассказал дурню.

Приуныл дурень: не ест, не пьёт, сидит на лавке, голову опустил.

Скороход спрашивает:
— Ты чего вдруг приуныл?

— Хочет мне царь задачу дать: чтобы я, пока гости обе­дают, принёс ему живой воды. Как я её добуду?

— Не горюй, я тебе достану.

— Ну, смотри.

Слуга приходит с царским приказом. А дурень уже всё знает.

— Скажи, — говорит,— что принесу!

Отвязал Скороход одну ногу от уха да как махнул — в один миг набрал живой воды. Набрал, утомился.

«Пока они ещё там обедают — думает,— сяду я под кустик, отдохну немного».

Сел да и заснул. У царя уже обед к концу идёт, а его всё нет. Дурень сидит ни живой ни мёртвый. «Пропал»,— думает. Слухало приложил ухо к земле — давай слушать. Слушал, слушал…

— Не горюй,— говорит,— спит он, такой-сякой, под кустиком.

— Что же мы теперь будем делать? — спрашивает дурень — Как его разбудить?

Стрелок отвечает:
— Не бойся, я его сейчас разбужу.

Натянул он лук, пустил стрелу в кустик; ветки зашата­лись и поцарапали Скорохода. Он вскочил, шаг шагнул — гости ещё обедать не кончили, а он уж принёс живую воду.

Царь подивился, но ничего не сказал.

— Пойди, — говорит слуге, — скажи этому хлопцу: коли съест со своими товарищами за один раз двенадцать пар быков жареных и двенадцать печей хлеба — отдам мою дочку за него. А не съест — мой меч, его голова с плеч!

Слухало услыхал, опять рассказал дурню.

— Что мне теперь делать? Я и одного хлеба за один раз не съем!— говорит дурень.

И опять голову повесил, запечалился.

Услыхал Объедало:
— Не горюй, друг: я за вас за всех поем, ещё и мало будет.

Приходит слуга, а дурень ему и говорит:
— Знаю, знаю царский приказ! Пойди, скажи — пусть готовят еду.

Вот зажарили двенадцать пар быков, напекли двенадцать печей хлеба. Объедало как принялся уплетать — всё начисто поел да ещё просит.