Марья Моревна

Приходит к ней и просит:

— Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал такого доброго коня!

Вот Марья Моревна выбрала добрую минуту и стала Кощея выспрашивать. Кощей сказал:

— За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной рекою живет Баба-яга; у нее есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у нее и других славных кобылиц; я у нее три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то Баба-яга дала мне одного жеребеночка.

— Как же ты через огненную реку переправился?

— А у меня есть такой платок — как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет!

Марья Моревна выслушала, пересказала все Иван-царевичу и платок ему отдала.

Иван-царевич переправился через огненную реку и пошел к Бабе-яге. Долго шел он не пивши, не евши, и попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками. Иван-царевич говорит:

— Съемка я одного цыпленочка!

— Не ешь, Иван-царевич! — просит заморская птица. — В некоторое время я пригожусь тебе!

Пошел он дальше; видит в лесу улей пчел.

— Возьму-ка я, — говорит, — сколько-нибудь медку!

Пчелиная матка просит:

— Не тронь моего меду, Иван-царевич! В некоторое время я тебе пригожусь!

Он не тронул и пошел дальше; попадает ему навстречу львица со львенком.

— Съем я хоть этого львенка, есть так хочется, даже тошно стало!

— Не тронь, Иван-царевич, — просит львица. — В некоторое время я тебе пригожусь!

— Хорошо, пусть будет по-твоему!

Побрёл голодный; шел, шел — стоит дом Бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человеческой голове, только один незанятый.

— Здравству, бабушка!

— Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришел — по своей доброй воле аль по нужде?

— Пришел заслужить у тебя богатырского коня!

— Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня; если упасешь моих кобылиц — дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся, торчать твоей голове на последнем шесте!

Иван-царевич согласился, Баба-яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься.

Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты и все врозь по лугам разбежались; не успел царевич глазами вскинуть, как они совсем пропали.

Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и заснул.

Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:

— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы дома!

Царевич встал, воротился домой, а Баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:

— Зачем вы домой воротились?

— Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали!

— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыптесь по дремучим лесам!

Переспал ночь Иван-царевич, наутро Баба-яга ему говорит:

— Смотри, царевич, если не упасешь кобылиц — если хоть одну потеряешь, быть твоей головушке на шесте!

Погнал он кобылиц в поле, они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам. Опять сел царевич на камень, плакал, плакал да и уснул. Солнышко село за лес, прибежала львица:

— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны!

Иван-царевич встал и пошел домой; Баба-яга пуще прежнего и шумит и кричит на своих кобылиц:

— Зачем домой воротились?

— Как же нам было не воротиться? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали!

— Ну, вы завтра забегите в сине море!

Опять переспал ночь Иван-царевич; наутро посылает его Баба-яга кобылиц пасти:

— Если не упасешь — быть твоей буйной головушке на шесте!

Он погнал кобылиц в поле, они тотчас задрали хвосты, скрылись с глаз и забежали в сине море, стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень, заплакал и уснул. Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:

— Вставай, царевич! Кобылицы все собраны; да как воротишься домой, Бабе-яге на глаза не показывайся, пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребенок, в навозе валяется; ты возьми его и в глухую полночь уходи из дому!

Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улегся за яслями, а Баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:

— Зачем воротились?

— Как же нам было не воротиться? Налетело пчел видимо-невидимо со всего света и давай нас со всех сторон жалить до крови!

Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич взял у нее паршивого жеребенка, оседлал его, сел и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону — и вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий, славный мост. Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза, остался через реку мост тоненький-тоненький.

Поутру пробудилась Баба-яга, паршивого жеребенка видом не видать! Бросилась в погоню; во весь дух в железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает! Прискакала к огненной реке, взглянула на мост и думает:

— Хорош мост!

Поехала по мосту, только добралась до середины — мост обломился, и Баба-яга чубарах в реку. Тут ей и лютая смерть приключилась!

А Иван-царевич откормил жеребенка в зеленых лугах, превратился паршивый жеребенок в чудного коня! И вот приезжает царевич к Марье Моревне; она выбежала, бросилась к нему на шею:

— Как тебя Бог воскресил?

— Так и так, — говорит. — Поедем со мной!

— Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрубленному!

— Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит!

Сели они на коня и поехали.

Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним конь спотыкается.

— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?

— Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увез!

— А можно ли их догнать?

— Кто знает! Теперь у Ивана-царевича конь богатырский получше меня!

— Нет, не утерплю, — говорит Кощей Бессмертный, — поеду в погоню!

Долго ли, коротко ли — нагнал он Ивана-царевича, соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблею, но в ту пору конь Ивана-царевича ударил со всего размаху копытом Кощея Бессмертного и размозжил ему голову, а царевич доконал его палицей. После того собрал царевич груду дров, развел огонь и спалил Кощея Бессмертного на костре, а пепел его пустил по ветру.

Марья Моревна села на коня Кощея, а Иван-царевич на своего, и поехали они в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу. Куда ни приедут, всюду встречают их с радостью:

— Ах, Иван-царевич, а уж мы не чаяли тебя увидеть! Ну, да недаром же ты хлопотал: такой красавицы, как Марья Моревна, во всем свете поискать — другой не найти!

Погостили они, попировали и поехали в свое царство; приехали и стали жить-поживать, добра наживать да медок попивать.

КОНЕЦ