Трем-сын Безымянный

Жили дед с бабой. Родился у них сын. Пошел дед к попу, чтоб сына окрестил, имя бы дал, а тот и говорить не хочет; денег-то у деда нету, так какой же может быть разговор!
Так и остался дедов сын без имени.
Подрос мальчик, стал на улицу ходить. Гуляет с детьми, а те не знают, как его звать. А потом сами придумали ему имя: Безымянный. У всех имена как имена, а дедов сын – Безымянный!

Приходит он раз с улицы и спрашивает у матери:
– Почему это, мама, у всех имена, а у меня нету?
Мать и рассказала ему, почему он остался без имени.
– Если так, – говорит сын, – то жить мне в своем селе нельзя: пойду я по свету счастья искать. Мать в слезы:
– Ох, сынок, соколик ты мой, на кого же ты нас, стариков, покинешь?
– Как найду свое счастье, вернусь к вам, – говорит сын.
Собрали отец с матерью сыну на дорогу, что было, и пошел он себе помаленьку.
Шел, шел, приходит в большой, дремучий лес. Целый день шел он лесом, под вечер видит – стоит хатка. Зашел в хатку, а там три седых деда живут. Поклонился мальчик дедам:
– Дозвольте, люди добрые, у вас заночевать. Посмотрели на него деды и спрашивают:
– Ты откуда же, хлопчик, и какая беда тебя сюда привела?
Рассказал он им о себе. Деды выслушали, покачали головами и говорят:
– Если так, живи у нас. И будет тебе имя Трем-сын, это значит – будешь ты всем нам троим сыном.
Согласился мальчик и стал жить у дедов. Деды его и кормили, и поили, и всяким наукам обучали.
Прожил он так лет десять. Вырос совсем большой, захотелось ему по свету походить – ведь в лесу-то жить долго неинтересно. Вот и говорит он дедам:
– Отцы мои названые, пустите меня по свету походить.
– Хорошо, – согласились деды, – ступай. Дали ему буланого коня и сказали:
– Будешь ты ехать этим лесом трое суток, на четвертые подъедешь к большой горе. Живет на той горе Жар-птица. Один раз разгонишься на коне – не поймаешь ее. Второй раз разгонишься – тоже не поймаешь. А третий раз как скакнешь, так и схватишь ее за хвост и вырвешь перо. Положи его в карман, коня пусти в луга заповедные, на зеленые травы-муравы, а сам ступай в стольный город к царю. У того царя все кони в коросте, и никакие лекари не могут вывести эту коросту. А ты возьмись царских коней вылечить: два раза – на заходе солнца и перед восходом – почисть их жар-птичьим пером, и станут они такие, что поглядеть любо. А если случится с тобой беда какая, выйди в чистое поле и кликни своего буланого коня: он к тебе вмиг прибежит и будет служить тебе верно.
Поблагодарил Трем-сын дедов и поехал на буланом коне по свету странствовать. Ехал он трое суток, на четвертые подъезжает к высокой крутой горе. Смотрит – летает над ней Жар-птица. Вся так и сияет, так и горит, как солнце. Даже глаза слепит. Разогнался Трем-сын раз – не поймал. Второй раз разогнался – не поймал. Третий раз разогнался – вырвал перо из хвоста. Пустил буланого коня в луга заповедные, на зеленые травы-муравы, а сам положил жар-птичье перо в карман и пошел к царю.
Доложили царю, что вот, мол, нашелся человек, что берется царских коней вылечить.
Призывает царь его к себе.
– Ты правду говоришь, Трем-сын, иль обманываешь? – спрашивает царь.
– Правду, – отвечает Трем-сын.
– Так ступай на конюшню. Вылечишь – награжу, а не вылечишь – ласки от меня не жди.
Пошел Трем-сын на конюшню. А коней там и не счесть. И все такие заморенные, что и глядеть на них тошно.
Дождался Трем-сын вечера, выпроводил царских конюхов из конюшни, а сам принялся за работу. Одного коня жар-птичьим пером почистил, другого почистил, третьего, – половину коней перечистил. А утром, до восхода солнца, еще раз почистил их.
Приходят на другой день утром конюхи, видят – половина коней прямо загляденье! Куда и делась эта короста!
Побежали конюхи к царю, докладывают:
– Ваше царское величество, теперь ты своих коней и не узнаешь!
Царь не мог усидеть на троне, пошел сам на коней посмотреть. И правда: вылеченные кони так и блестят! Зовет он к себе Трем-сына:
– Чем тебя наградить за это? Отвечает Трем-сын:
– Ничего мне не надо, только оставь меня в конюхах, царь. Я всех твоих коней вылечу. Царь не перечил:
– Ладно. Будешь у меня не только конюхом, а и над всеми конюхами старшим.
И вот одолела конюхов зависть: они лет по двадцать – тридцать на конюшне служат, а этот парень только явился – уже и старшим стал над ними. Начали они между собой советоваться: что бы такое придумать, чтобы нового старшого со свету сжить? И порешили они подсмотреть, чем он коней лечит. Выпроводил их Трем-сын перед заходом солнца из конюшни, а они остались у ворот, сквозь щели подглядывают.
Достал Трем-сын из кармана перо, и вдруг вся конюшня озарилась, как от пожара…
Дождались конюхи утра, бегут к царю.
– Так, мол, и так, ваше царское величество, – докладывают. – Трем-сын не своею силой коней лечит: достал он из кармана какое-то перо, так мы думали, что вся конюшня загорится.
Зовет царь Трем-сына:
– Ты чем коней моих лечишь? Нечего Трем-сыну таиться, он и говорит;
– Есть у меня перо Жар-птицы, им и лечу.
– Ну что ж, – говорит царь, – чем лечил, тем и лечи, лишь бы вылечил. Да только смотри конюшню мне не сожги.
Опять призадумались конюхи, как им Трем-сына со свету сжить.
– Давайте, – говорит один, – пойдем и скажем царю так: наш-де новый старшой спьяна похвалялся, что может для тебя Жар-птицу достать.
Так они и сделали.
“Ого! – думает царь. – Такой птицы ни у кого нету: будут мне все цари да короли завидовать!” Вот зовет он к себе Трем-сына.
– Правда, что ты можешь для меня Жар-птицу достать?
Пожал Трем-сын плечами:
– Нет, не могу.
— Как это так – не можешь! – рассердился царь. – Ты же вчера спьяна похвалялся, что достанешь ее! Смотри, ежели не достанешь, мой меч – твоя голова с плеч!
Пошел Трем-сын запечаленный в чистое поле, кликнул своего буланого коня:
– Конь мой добрый, конь мой милый! Где б ты ни был, а ко мне чтоб прибыл.
И вмиг прибегает к нему конь его буланый:
– Ты зачем, хозяин, звал меня?
– Беда у меня, – отвечает Трем-сын. – Посоветуй, что делать. Задал царь такую задачу, что и не знаю, как ее разгадать: хочет он, видишь, чтоб я Жар-птицу ему достал.
Говорит конь:
— Не тужи, хозяин: эта беда не велика. Скажи царю, чтоб дал он тебе на дорогу три кубка сладко-пьяных напитков и ту скатерть, которою стол застилали, когда царь венчался. И пусть запрягут в карету самых лучших коней. Когда все это будет сделано, садись да езжай к той горе. Там растет большой дуб. На том дубе Жар-птица ночует. Приедешь – расстели под дубом царскую скатерть да расставь на ней сладко-пьяные напитки. А сам спрячься и лежи. Только проснется Жар-птица, тотчас на землю слетит. Увидит она напитки и начнет их пить. Напьется и перекинется вверх ногами. А ты смотри не мешкай: заверни ее в скатерть и тащи прямо в карету. И езжай оттуда побыстрей. Обернется Жар-птица змеей, потом лягушкой, потом ящерицей, а ты ее из рук никак не выпускай.
Рассказал ему буланый конь, как и что делать, а сам помчался в луга заповедные, на зеленые травы-муравы.
Пришел Трем-сын к царю и сказал, что ему на дорогу надо. А у царя напитков-то вдосталь. Намешал он три кубка вина сладкого с пьяным, дал скатерть, запряг в карету самых лучших коней, вот Трем-сын и поехал. Приехал он под вечер к дубу, разостлал скатерть, поставил на ней три кубка вина, а сам за кустом спрятался.
Как сказал буланый конь, так все и случилось.
Завернул Трем-сын захмелевшую Жар-птицу в скатерть, сел в карету и помчался во весь опор.
Протрезвилась по дороге Жар-птица, обернулась змеей, потом лягушкой, потом ящерицей, но ничего: побушевала да опять Жар-птицею стала.
Привез ее Трем-сын в царский дворец. Развернул скатерть, и засиял весь дворец, как солнце.
– Ну, – говорит царь, потирая руки, – угодил ты мне, Трем-сын! Чем же наградить тебя за это?
– Ничего мне, царь, не надо, – отвечает Трем-сын. – Пошли меня опять на конюшню.
– Ладно, ступай на конюшню.
Начали конюхи новую думу думать, как бы им Трем-сына со свету сжить. Думали, думали, ничего придумать не могут. А тут вдруг один случай помог. Случилось в том царстве затмение. Целых три дня не светило Солнце, и никто – ни сам царь, ни его мудрецы – не могли разгадать, почему три дня Солнце не светит. Пришли конюхи к царю и говорят:
– Ваше царское величество, Трем-сын вчера перед нами спьяна похвалялся: вот, говорит, и царь, и все его мудрецы не могли разгадать, почему затмение было, а я могу.
Зовет царь к себе Трем-сына:
– Что это ты вчера спьяна конюхам говорил?
– Ничего не говорил, – отвечает Трем-сын, – и пьяным я не был. Это они, бессовестные, выдумали!
Рассердился царь:
– Ведь ты говорил, что можешь узнать, отчего три дня в моем царстве Солнце не светило!
– Как же можно о том доведаться? Что я, с Солнцем дружу, что ли?
– Да ты смеешься надо мной! – закричал царь. – Смотри, если не узнаешь, то мой меч – твоя голова с плеч!
Пошел Трем-сын в чистое поле запечаленный. Свистнул-крикнул своего буланого:
– Конь мой добрый, конь мой милый! Где б ты ни был, а ко мне чтоб прибыл!
И вмиг конь бежит, копытами землю бьет.
– Что, снова беда? – спрашивает.
– Беда, мой конек, ой, беда!.. Выслушал его конь и говорит:
– Не тужи, хозяин, это еще не беда. Скажи царю – пусть он ссучит тебе клубок в три нитки: нитка золотая, нитка серебряная да нитка шелковая. Возьми тот клубок и пусти его перед собой: куда он покатится, туда и ты ступай. А прикатится тот клубок прямо к матери Солнца. Там ты и узнаешь, почему три дня затмение было.
Царь, долго не думая, ссучил клубок в три нитки, как сказал ему Трем-сын.
Вышел Трем-сын из царской столицы и пустил перед собою клубок. Докатился клубок до леса. Видит Трем-сын – бьются у дороги выдра с вороном. И так бьются, что прямо кровью заливаются. Ворон выдру клювом клюет, а выдра ворона зубами грызет. Увидали они Трем-сына.
– Куда ты, Трем-сын, идешь, куда путь держишь? – спрашивают.
– Иду к матери Солнца.
– Зачем?
– Узнать, почему в нашем царстве три дня затмение было.
– Вспомни, Трем-сын, там и о нас: доколе нам биться? Бьемся мы до полусмерти и даже не знаем, за что.
– Ладно, вспомню.
Покатился клубок дальше. Прикатился к морю. Лежит на море кит-рыба, а по нем люди ездят: даже колеи от езды повыбивали.
– Здравствуй, кит-рыба! – поздоровался Трем-сын.
– Здравствуй, Трем-сын! Куда идешь, куда путь держишь?