Про Веру и Анфису. Сказочные повести Эдуарда Успенского

— Внимание, дети! Это учебная краска. То есть обыкновенная вода. Будем учиться на маляра. Опустили кисть в краску и водим кистью по стене. Анфиса, Анфиса, тебе ведра не давали. Чем ты красишь забор?

Виталик Елисеев сказал:

— Елизавета Николаевна, она забор компотом красит.

— А где она его взяла?

— Его на окно в кастрюле выставили остывать.

— Караул! — закричала воспитательница. — Анфиса оставила детский сад без компота! Будем учиться обходиться без сладкого. А сейчас мы займёмся воспитанием Анфисы. Разберём её поведение, разберём её персональное дело.

Но персональное дело разобрать не удалось, потому что прилетели пчёлы.

— Караул! — закричала Елизавета Николаевна. — Пчёлы! Целый улей! Они прилетели на компот. Проводим учебное занятие — спасение от пчёл в походных условиях. От пчёл лучше всего спасаться нырянием в бассейн. Бежим в бассейн и все как один ныряем.

Ребята побежали в бассейн все как один. Только Анфиса не побежала. Она этого бассейна ещё с прошлого раза боялась.

Пчёлы её немного покусали. У неё всю мордочку раздуло. Анфиса от пчёл в шкаф залезла. Сидит в шкафу и плачет.

Тут папа пришёл. И Елизавета Николаевна с мокрыми малышами вернулась. Папа спросил:

— Что это у вас? Дождик шёл?

— Да, кусачий дождик из пчёл.

— А почему у вас стали пчёлы летать?

— А потому, что у нас кое-кто компотом здания красит.

— Кто же это у вас компотом здания красит?

— Да одна ваша хорошая знакомая, такая загадочная дама-гражданка по имени Анфиса.

— А где же та загадочная дама-гражданка находится? — спросил папа.

— Скорее всего, она в шкафу сидит. Именно там и находится.

Папа шкаф открыл и видит: Анфиса сидит и хнычет.

— Ой, — говорит папа, — какая она толстенькая стала!

— Нет, она не толстенькая, — отвечает воспитательница. — Она пчелоукушенная.

— Я и не знаю, что делать, — говорит папа. — Может, её в зоопарк отдать?

Тут все дети как заплачут. Воспитательница говорит:

— Не плачьте, дети, вы и так мокрые.

Потом она говорит папе:

— Насколько я понимаю, наш детский сад с Анфисой не расстанется. Если она в зоопарк, то и мы в зоопарк. Дети, вы хотите в зоопарк?

— Хотим! — закричали дети.

— К слонам и удавам?

— Да.

— К бегемотам и крокодилам?

— Да.

— К лягушкам и кобрам?

— Да.

— Вы хотите, чтобы они вас съели, забодали, покусали?

— Хотим.

— Это очень хорошо. Но чтобы попасть в зоопарк, надо себя хорошо вести. Надо уметь мыть полы, убирать свою кровать, мыть чашки и ложки. Итак, приступаем к уборке пола.

— Ну что, ребята, — сказал папа Вере и Анфисе, — пойдём домой.

— Что ты, папа, — сказала в ответ Вера. — Сейчас только самое интересное начинается. Мы полы мыть будем.

История десятая ВЕРА И АНФИСА ПРИНИМАЮТ УЧАСТИЕ В СПЕКТАКЛЕ «ТРИ МУШКЕТЁРА»

В каждой школе бывает Новый год. И в школе, где работали Верины папа и мама, он тоже приближался.

Решили учителя этой школы подарок для ребят сделать — приготовить для них спектакль по книге писателя Дюма «Три мушкетёра».

Папа, конечно, главную роль играл — мушкетёра Д’Артаньяна. Он сам себе в производственных мастерских школы отковал шпагу. Бабушка Лариса сшила ему красивый мушкетёрский плащ с белым крестом на спине. Из трёх старых шляп он себе сделал одну, но очень красивую, со страусиновыми перьями из петуха.

В общем, папа стал мушкетёр что надо.

Учитель зоологии Валентин Павлович Встовский играл герцога Рошфора — такую тёмную неприятную личность, находящуюся на службе у кардинала Ришелье. А Ришелье играл завуч старших классов Павлёнок Борис Борисович.

Папа и Встовский целыми днями кричали друг другу: «Вашу шпагу, несчастный!» — и на шпагах сражались. Они так хорошо сражались, что два стекла в спортзале выбили и один стул в зрительном зале практически превратили в порошок. Завхоз Антонов, несмотря на всю свою любовь к папе и к искусству, минут пять ругался и сердился. А потом сказал:

— Стёкла я ещё вставлю. А стул склеить практически невозможно. Но попробовать надо.

Он стул в пакетик ссыпал и домой унёс пробовать. Так он школьную мебель любил.

Мама, конечно, королеву Франции играла. Во-первых, она очень красивая была. Во-вторых, французский язык прекрасно знала. В-третьих, у неё платье красивое осталось с тех пор, когда она невестою была. Платье белое со звёздами. В таких только королевы ходят, и то не на работу, а по праздникам.

Королём Франции, конечно, единогласно выбрали директора школы Петра Сергеевича Окунькова. Он и представительный был, и строгий, как настоящий король. А в другого короля школьники просто бы не поверили.

Всем учителям хорошие роли достались. Все после уроков репетировали и репетировали. Иногда мама с папой с собой Веру и Анфису брали. Они в углу сцены под роялем сидели. Вера всё, замерев, слушала, а Анфиса некоторых участников пыталась за ногу схватить.

И иногда несоответствия получались. Например, король Франции Пётр Сергеевич Окуньков говорит королевским голосом:

— Где мой верный министр двора маркиз де Бурвиль?

Ему придворные в печали отвечают:

— Нет его. Отравленный вражеской котлетой, он ушёл на тот свет еще неделю назад.

А в этот момент маркиз де Бурвиль, он же завхоз Митрофан Митрофанович Антонов, во всём своём маркизском облачении из старого школьного бархатного занавеса вдруг во весь рост шлёпается к ногам короля. Потому что он около рояля ходил, а Анфиса его за сапог схватила.

— Значит, плохо его отравили, — говорит строгий король Людовик Шестнадцатый, — если он пытается нам королевский совет сорвать своим неуклюжим падением. Увести его и отравить как следует!

Антонов потом на Анфиску ругается:

— Уберите этот зооуголок к бабушке. Сил нет его в школе терпеть.

— Мы бы убрали, — говорит мама, — но у бабушки нет сил этот уголок дома терпеть. Этот уголок нам чуть дом не спалил. Когда он здесь, нам спокойнее.

Но больше всего Анфису королевские подвески интересовали. Если помните, в «Трёх мушкетёрах» французский король королеве драгоценные подвески подарил на день рождения. Очень красивые подвески из бриллиантов. А королева была легкомысленной. Вместо того чтобы всё в дом, всё в дом, она эти подвески подарила одному герцогу Бекингемскому из Англии. Очень ей этот герцог нравился. А с королём у неё были прохладные отношения. А вредный и коварный герцог Ришелье — помните, Павлёнок Борис Борисович — всё королю рассказывал. И говорит:

— Спросите-ка, ваше величество, у королевы: «А где мои подвески?» Интересно, что она вам скажет. Сказать-то ей и нечего.

После этого и начиналось самое главное. Королева отвечает, что подвески в ремонте, ничего, мол, страшного. Скоро будут. И король говорит: «Пусть тогда они будут на вас. У нас скоро королевский бал состоится. Извольте в этих подвесках на бал прийти. А иначе я могу о вас плохо подумать».

Тогда королева просит Д’Артаньяна скакать в Англию, чтобы подвески привезти. Он скачет, подвески привозит, и всё хорошо кончается.

Так вот Анфису не столько спектакль интересовал, сколько эти подвески. Она с них буквально глаз не сводила. Ничего красивее Анфиса в жизни не видела. В её далёкой Африке такие подвески на деревьях не росли и местные жители их не носили.

А дальше вот что было.

Скоро Новый год почти пришёл. Папа с мамой стали в школу на праздник собираться. Нарядные костюмы надели, причесались. Папа стал шпагу прикреплять. Бабушка стала Веру и Анфису укладывать.

Вдруг мама говорит:

— А где подвески?

— Как где? — говорит папа. — Около зеркала лежали, в шкатулке. Мама говорит:

— Шкатулка есть, а подвесок нет.

— Значит, надо у Анфисы спрашивать, — решил папа. — Анфиса, Анфиса, иди сюда!

А Анфиса никуда не идёт. Сидит в своей кроватке, в половичок замоталась. Папа Анфису взял и на свет вынес. На стул под лампу посадил.

— Анфиса, открой рот!

Анфиса ни гугу. И рот не открывает. Папа попробовал ей рот силой открыть. Анфиса рычит.

— Ничего себе! — говорит папа. — Никогда с ней такого не было. Анфиса, отдай подвески, а то хуже будет.

Анфиса ничего не отдаёт. Тогда папа столовую ложку взял и стал столовой ложкой Анфисе зубы разжимать. Тогда Анфиса рот открыла, и эту ложку как соломинку перегрызла.

— Ого! — говорит папа. — С нашей Анфисой шутки плохи! Что будем делать?

— Чего делать? — говорит мама. — Придётся её с собой в школу брать. Времени у нас нет.

Тут Вера из кровати как закричит:

— И меня в школу! И меня в школу!

— Но ты же подвески не ела! — говорит папа.

— А я тоже могу съесть, — отвечает Вера.

— Чему ты ребёнка учишь! — возмущается мама. — Ладно, дочь, одевайся скорее. Бежим в школу на Новый год.

Бабушка говорит:

— Вы совсем с ума сошли! Детей на улицу ночью зимой! Да ещё в школу, в зрительный зал.

Папа на это сказал:

— А вы, Лариса Леонидовна, вместо того, чтобы ворчать, лучше бы тоже собирались. Мы всей семьёй в школу пойдём.

Бабушка ворчать не прекратила, но собираться стала.

— А горшок с собой брать?

— Какой, горшок? — кричит папа. — Что, в школе туалетов, что ли, нет, что мы с собой начинаем горшки носить?

В общем, за полчаса до начала спектакля папа, мама и все остальные в школу пришли. Директор Пётр Сергеевич Людовик Шестнадцатый ругается:

— Вы что так долго? Мы из-за вас переволновались.

А завуч старших классов Борис Борисович Ришелье командует:

— Давайте детей скорее в учительскую, а сами на сцену! Мы последнюю репетицию проведём.

Бабушка детей и зверей в учительскую повела. Там на диванах много всяких костюмов и пальто лежало. Она Веру с Анфисой в эти костюмы запихнула.

— Спите пока. Когда будет самое интересное, вас разбудят.

И Вера с Анфисой заснули.

Скоро зрители собрались. Зазвучала музыка, и начался спектакль. Учителя играли просто прекрасно. Мушкетёры охраняли короля. И ещё всех спасли. Они были смелые и добрые. Гвардейцы кардинала Ришелье всячески злодействовали, всех подряд арестовывали и бросали за решётку.

Папа всё время сражался с герцогом Рошфором Встовским. От их шпаг даже искры летели. — И папа в основном побеждал. Дела Ришелье шли всё хуже и хуже. И тут Ришелье узнал про подвески. Ему об этом сказала миледи — такая вредная женщина, завуч младших классов Серафима Андреевна Жданова.

И вот Ришелье подходит к королю и говорит: — Спросите-ка, ваше величество, у королевы: «А где мои подвески?» Что она вам скажет? Сказать-то ей нечего.

Королеве и в самом деле сказать нечего. Она немедленно вызывает папу-Д’Артаньяна и просит: