Былина: Глеб Володьевич

А как падала погодушка да со синя моря,
А со синя морюшка с Корсуньского¹
А со дождями‑то, с туманами.
А в ту‑ту погоду синеморскую
Заносила тут неволя три чернёных три‑то корабля
Что под тот под славён городок под Корсунь же,
А во ту‑то всё гавань всё в Корсуньскую.

А во том‑то городе во Корсуни
Ни царя‑то не было, ни царевича,
А ни короля‑то не было и ни королевича,
Как ни князя не было и ни княжевича:
Тут жила‑была Маринка дочь Кайдаловна…

Они как ведь в гавни заходили — брала пошлину,
Паруса ронили – брала пошлину,
Якори‑то бросали – брала пошлину,
Шлюпки на воду спускали – брала пошлину,
А как в шлюпочки садились – брала пошлину,
А к мосту приставали – мостову брала²,
А как по мосту шли, да мостову брала,
Как в таможню заходили — не протаможила³;
Набирала она дани‑пошлины немножко‑немало – сорок тысячей.
А да взяла она трои рукавочки⁴,
Что да те трои рукавочки, трои перчаточки;
А как эти перчаточки а не сшиты были, не вязаны,
А вышиваны‑то были красным золотом,
А высаживаны дорогим‑то скатным жемчугом,
А как всажено было каменье самоцветное;
А как первы те перчатки во пятьсот рублей,
А други те перчатки в целу тысячу,
А как третьим перчаткам цены не было.
Везены эти перчатки в подареньице
А тому же ведь князю всё Володьему.

Обирала эти черны корабли⁵ она начисто,
Разгонила она трех младых корабельщичков
А как с тех с черных с трех‑то кораблей,
Она ставила своих да крепких сторожей.

А как корабельщички ходят по городу по Корсуню,
Они думают‑то думушку за единую,
Заедину ту думу промежду собой.
А да что купили они чернил, бумаг,
А писали они да ярлыки‑ти скорописчаты
Что тому же князю Глебову Володьему:
«Уж ты гой, ты князь да Глеб, ты сын Володьевич!
Уж как падала погодушка со синя моря,
Заметало нас под тот же городок под Корсунь же.
А во том же было городе во Корсуни
Ни царя не было, ни царевича,
Ни короля‑то не было и ни королевича,
А ни князя не было, и ни княжевича;
Как княжила Маринка дочь Кайдаловна…
А мы как ведь в гавань заходили — брала с нас ведь пошлины,
А ведь как паруса ронили — брала пошлину,
Якори‑то бросали – брала пошлину,
Шлюпки на воду спускали – брала пошлину,
Уж мы в шлюпочки садились – брала с нас ведь пошлину,
А как к плоту приставали — плотово брала,
А ведь как по мосту шли — так мостово брала,
А в таможню заходили – не протаможила.
Да взяла она дани‑пошлины сорок тысячей,
Да взяла у нас трои перчаточки;
Везены были, тебе, князю, в подареньице:
А как первы те перчатки во пятьсот рублей,
А вторы те перчатки в целу тысячу,
А третьим перчаткам цены не было».

Они скоро писали, запечатали,
Отослали князю Глебову Володьеву.

А тут скоро пришли ярлыки к ему,
Он их скоро распечатывал, просматривал.
Как его же сердце было неуступчиво;
Разъярилось его сердце богатырское,
А он скоро брал свою‑то золоту трубу разрывчату⁶,
Выходил‑то скоро на красно крыльцо косящато,
Он кричал‑то, зычал зычным голосом,
Зычным голосом да во всю голову:
— Уж вы гой еси, дружины мои хоробрые!
Уж вы скоро вы седлайте‑уздайте добрых коней,
Уж вы скоро‑легко скачите на добрых коней,
Выезжайте вы скоро да на чисто поле.

А как услыхала его дружья‑братья‑товарищи⁷,
Они скоро‑то добрых коней да собирали же,
Выседлали‑уздали они добрых коней
Да скоро садились на добрых коней,
А из города поехали не воротами,
Не воротами‑то ехали, не широкими,
А скакали через стену городовую.
Выезжала‑се дружина на чисто поле,
А как съехались дружины тридцать тысячей.

Выезжал‑то князь Глеб‑сударь Володьевич,
Со своими дружинниками хоробрыми;
Прибирал он дружью ту, дружины все хоробрые,
Чтобы были все да одного росту,
А да голос к голосу да волос к волосу;
А из тридцать тысяч только выбрал триста добрых молодцов, —
Их‑то голос к голосу да волос к волосу.
— Уж вы поедемте, дружина моя хоробрая,
А ко тому‑то славну городу ко Корсуню,
А ко той же ти Марине дочери Кайдаловне…

А как садились они скоро на добрых коней,
А поехали они путем‑дорогою.

Как доехали они до города до Корсуня,
Становил‑то Глеб своего добра коня:
— Уж вы гой еси, дружина моя хоробрая!
Сходите вы скоро со добрых коней,
Становите вы шатры полотняны,
А да спите‑тко, лежите во белых шатрах,
А держите караулы крепкие и строгие;
Уж вы слушайте: неровно‑то зазвенит да моя сабля,
Заскрипят да мои плечи богатырские —
Поезжайте‑тко ко городу ко Корсуню,
А скачите вы через стену городовую,
Уж вы бейте‑ко по городу старого и малого,
Ни единого не оставляйте вы на семена.
Я как поеду теперече ко городу ко Корсуню,
К той Маринке дочери Кайдаловне.

Подъезжает Глеб под стену ту
Да под ту же башню наугольную;
Закричал‑то он зычным голосом:
— Уж ты гой еси, Маринка дочь Кайдаловна!
А зачем ты обрала у меня да черны корабли,
Ты зачем же у меня сгонила с кораблей моих трех‑то корабельщиков,
А на что поставила да своих караульщиков?

Услыхала Маринка дочь Кайдаловна;
Скоро ей седлали-уздали всё добра коня;
Выезжала она на ту же стену городовую:
— Здравствуй‑ко, Глеб, ты князь да сын Володьевич!
— Уж ты здравствуй‑ко, Маринка дочь Кайдаловна!
А зачем ты у меня взяла мои‑то три‑то корабля,
А сгонила моих трех‑то корабельщичков со кораблей?
— Уж ты гой еси, ты князь да сын Володьевич!
Я отдам тебе три черненых три‑то корабля,
А да только отгани‑тко⁸ три мои загадки хитромудрые, —
Я отдам тебе‑то три черненых корабля.
— Только загадывай ты загадки хитромудрые, —
А как буду я твои загадочки отгадывать.

— А как перва‑та у мня загадка хитромудрая:
Еще что же в лете бело, да в зимы зелено? —
Говорит‑то Глеб да таковы речи:
— Не хитра твоя мудра загадка хитромудрая,
А твоей глупе загадки на свете нет:
А как в лете‑то бело – Господь хлеб дает,
А в зимы‑то зелено – да тут ведь ель цветет.
— А загану тебе втору загадку хитромудрую:
А что без кореньица растет да без лыж катится?
— Без кореньица растут белы снеги,
А без лыж‑то катятся быстры ручьи.
— Загану тебе третью загадку хитромудрую:
А как есть у вас да в каменной Москвы,
В каменной Москвы да есть мясна гора;
А на той на мясной горе да кипарис⁹ растет,
А на том кипарисе‑дереве сокол сидит.
— Уж ты гой еси, Маринка дочь Кайдаловна!
Не хитра твоя загадка хитромудрая,
А твоей загадочки глупе на свете нет:
Как мясна‑то гора – да мой ведь добрый конь,
Кипарисово дерево – мое седелышко,
А как соловей сидит – то¹⁰ я, удалый добрый молодец.
— Я топерече отсыплю от ворот да пески, камешки¹¹,
А сама‑то я, красна девица, за тебя замуж иду.

Как поехала Маринка с той стены да белокаменной,
Приезжала к себе да на широкий двор,
Наливала чару зелена вина да в полтора ведра,
А да насыпала в чару зелья лютого,
Выезжала на ту же стену городовую,
Подавала Глебушку она чару зелена вина:
— Уж ты на‑тко на приезд‑от чару зелена вина!

А как принимается‑то Глеб да единой рукой,
Еще хочет он пить да зелена вина;
А споткнулся его конь на ножечку на правую,
А сплескал‑то чару зелена вина
А да на тою да гриву лошадиную, —
Загорелась у добра коня да грива лошадиная.
А как тут да Глеб испугался же,
А бросал‑то чару на сыру землю;
Еще как тут мать сыра земля да загорелася.

А как разъярилось его сердце богатырское,
А стегал он добра коня да по крутым бедрам;
Как поскачет его конь во всю‑ту прыть да лошадиную,

А как скакал с прыти его добрый конь да через стену городовую,

А сустиг‑то ее, Маринку, середи двора,
А отсек тут ей, Маринке, буйну голову;

А как тут Маринке и смерть пришла.
Смерть пришла ей да середи двора.

КОНЕЦ

По мнению одних ученых, былина воспроизводит поход Владимира Мономаха вместе с новгородским и тьмутараканским князем Глебом Святославовичем на Корсунь в 70-х годах XI столетия, чтобы устранить там притеснения, творимые русской торговле. По мнению других ученых, былина говорит о походе Володаря Ростиславича, внука новгородского князя Владимира Ярославича.

Художественный интерес былины сосредоточился на ходе событий, последовавших за решением Глеба наказать Маринку. В былине столкнулись люди разного характера: прямодушный и открытый князь, не терпящий несправедливости, и коварная женщина, вынашивающая тайный умысел погубить Глеба. Лестью и притворной покорностью Маринка чуть не погубила князя. Только случайность спасла его. Симпатии народа и певца на стороне князя. Образ Маринки напоминает других кованых обольстительниц в эпосе.

1. А со синя морюшка с Корсуньского… — Корсунское море — Черное море у древнего Херсонета (недалеко от Севастополя). В средние века торговый порт служил перевалочным пунктом.

2. А к мосту приставали – мостову брала… — Мост — причал. Мостовая пошлина — пошлина за позволение причалить к причалу.

3. Как в таможню заходили — не протаможила… — В таможнях взималась пошлина — оплата за товары, вывозимые и ввозимые в страну. Маринка взимает грабительскую пошлину; не протаможила — то есть не упустила возможность взять самую высокую оплату.

4. А да взяла она трои рукавочки… — Эпизод не выдуман: в уплату таможенники действительно брали рукавицы и варежки — об этом есть свидетельства северорусских грамот. Вымысел состоял лишь в том, что рукавицы были необычайно дороги, украшены самоцветом, жемчугом.

5. Черны (черненые) корабли — корабли, построенные из “черного” леса: дуба, ясеня.

6. Золота труба разрывчата — Эпитет “разравчатый” уместен, когда идет речь о луке, употребление его здесь не оправдано.

7. Дружья‑братья‑товарищи — Возможно, “дружья” — это друзья, но, судя по смыслу, речь идет о дружинниках.

8. Отгани‑тко — отгадай-ка.

9. Кипарис — Древесина кипариса отличалась прочностью и ценилась. Седло иносказательно названо кипарисом потому, что имело деревянный остов, обтянутый кожей.

10. А как соловей сидит – то… — Иносказание жених-сокол перешло в другое — жених-соловей; здесь эти иносказания различны.