Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями (иллюстрации Диодорова). Сельма Лагерлёф

– Да ты и себе не верь, – сказал Смирре. – Не гусь это. Это все он, мальчишка проклятый!

– Какой такой мальчишка? Не выдумывай! Там одни только гуси…

Но Смирре уже не слушал ее. Он мчался вдогонку за стаей.

Медленно и устало сонные гуси летели над рекой. Высоко в небе светил месяц, и гуси хорошо видели, как река черной, блестящей лентой извивалась среди скал.

Скалы сжимали ее с двух сторон, преграждали ей путь завалами и наконец совсем загнали под землю. Но река и под землей пробила себе дорогу и, вырвавшись наружу, кипящим водопадом обрушилась на дно ущелья, поднимая столбы водяной пыли и пены.

Здесь, у подножия водопада, на скользких камнях среди бушующего водоворота, гуси решили провести остаток ночи.

Нельзя сказать, что это было очень удобное место для мирного отдыха – того и гляди унесет бурным потоком! Но зато от диких зверей – убежище надежное.

Это очень хорошо понял и Смирре, когда увидел стаю. Никогда еще гуси не были так близко от него. И никогда до них не было так трудно добраться, как теперь.

Дрожа от голода и злости, Смирре смотрел на гусей, спавших среди бушующего потока.

На его счастье, из воды вынырнула выдра с рыбой в зубах.

«Вот кто мне поможет!» – подумал Смирре.

Медленно, чтобы не спугнуть выдру, он подошел к ней поближе и сказал:

– Приятного аппетита!

Выдра покосилась на него и попятилась назад.

– Да ты не бойся, не бойся, ешь на здоровье! – ласково сказал Смирре. – Только, по правде сказать, я никогда бы не поверил, что ты можешь есть такую дрянь.

Выдра поспешно проглотила рыбу, облизнулась и сказала:

– По-моему, и ты был бы не прочь отведать рыбки.

– Нет, я предпочитаю гусятину, – небрежно ответил Смирре.

– Гусятина – это, конечно, неплохо. Но где же ее взять?

– Да ты просто не видишь, что делается у тебя под самым носом, – сказал Смирре.

– А что делается? – спросила выдра.

– Поверни свою морду вон к тому большому камню, тогда увидишь. Впрочем, тебе все равно до них не доплыть.

Выдра быстро повернулась всем телом и тут только увидела гусей. Не говоря ни слова, она нырнула в воду и поплыла прямо к камням, на которых спали гуси.

«Как это Смирре посмел сказать, что мне не доплыть до гусей!» – думала выдра, и это прибавляло ей силы.

А Смирре сидел на берегу и с завистью смотрел, как ловко она правит хвостом, как быстро перебирает лапами.

Правда, на этот раз даже выдре пришлось трудно. То и дело ее отбрасывало назад, швыряло в сторону, крутило на месте. Но вот она уже у цели. Вот она уже вползает на большой камень.

– Ну, хватай же, хватай скорей! – шептал Смирре и от нетерпения переступал с лапы на лапу.

Он не очень надеялся на то, что выдра поделится с ним, но еще больше, чем голод, его мучило желание мести.

Вдруг выдра пронзительно взвизгнула, перекувыркнулась и шлепнулась прямо в воду.

Стремительный поток сразу подхватил ее, закружил, завертел и, словно котенка, понес вперед.

А гуси в ту же минуту поднялись высоко в воздух и полетели прочь.

– Нет, сегодня вы у меня спать не будете, – прошипел Смирре и бросился за стаей.

Он бежал не щадя ног, натыкаясь на камни, проваливаясь в ямы. Он не видел ничего, кроме четырнадцати гусей, летевших над его головой.

С разбега он наскочил на что-то мягкое, скользкое, мокрое.

Смирре не удержался и упал.

– Эй, эй! Полегче, приятель! – проговорил кто-то под ним.

– Тьфу, да это опять ты, мокрая выдра! – огрызнулся Смирре. – Тебе бы только в болоте сидеть – головастиков ловить… А еще выдра называется!

– Да, тебе-то легко говорить, а я вот чуть без лапы не осталась, – заскулила выдра. – И ведь совсем уж рядом с ними была… Уже за крыло одного гуся схватила… Да вдруг точно острая колючка вонзилась мне в лапу… Вот посмотри сам, как изуродовало! – И она подняла свою раненую лапу.

И верно, перепонка была вся изрезана и висела кровавыми клочьями.

– Опять его проделки! – сказал Смирре и, перешагнув через мокрую выдру, побежал дальше.

Ночь уже подходила к концу, когда измученные гуси увидели вдалеке одинокую скалу. Она высоко торчала среди других скал, как поднятый палец великана. Это было надежное убежище, и, собрав последние силы, гуси полетели к скале.

А Смирре, тоже собрав последние силы, побежал за ними. Но по земле путь длинней, чем по воздуху. Когда Смирре подбежал к подножию скалы, гуси уже спали на ее вершине.

Опытным взглядом бывалого охотника Смирре оглядел скалу. «Не стоит и пробовать, только ноги переломаешь! – подумал он. – Зато поразвлечь их можно».

Он сел па задние лапы, задрал кверху морду и начал выть, скулить, скрипеть зубами, щелкать языком… А эхо трижды повторяло за ним каждый звук, так что воздух кругом дрожал и гудел.

Смирре недаром старался. Гуси проснулись, зашевелились, тревожно загоготали. Но резкий голос Акки Кебнекайсе остановил их:

– Опасности нет! Спите спокойно.

И когда гуси утихли, а Смирре замолчал на минуту, чтобы перевести дух, Акка подошла к самому краю утеса и сказала:

– Это ты тут шляешься, Смирре?

– Да, это я, – ответил Смирре. – Не хотите ли вы нанять меня в сторожа? Тогда вас ни одна куница, ни одна выдра не потревожит. А то, боюсь, вы не очень-то выспались сегодня.

– Так это ты подослал к нам куницу и выдру? – спросила Акка.

– Не стану отпираться – я, – сказал Смирре. – Я хотел отблагодарить вас за развлечение, которое вы мне доставили в лесу на берегу озера. Только ведь каждый развлекается, как умеет: вы по-гусиному, а я по-лисьему. Впрочем, я готов помириться с вами. Если ты, Акка, отдашь мне мальчишку, которого вы с собой таскаете, я оставлю вас в покое. Вот тебе мое честное лисье слово.

– Нет, – сказала Акка, – мальчишку ты никогда не получишь. Вот тебе мое честное гусиное слово.

– Ну что ж! Тогда пеняйте на себя, – сказал Смирре. – Пока меня носят ноги, вам не будет житья. Это так же верно, как то, что меня зовут Смирре!

Лис Смирре был не из тех, кто забывает обиды. Он поклялся, что отомстит Нильсу и его крылатым товарищам, и был верен своей клятве.

Куда бы ни летела стая, Смирре, как тень, бежал за ней по земле. Где бы ни спускались гуси, Смирре был уже тут как тут.

Никогда еще старой Акке Кебнекайсе не было так трудно выбрать место для ночевки.

То и дело она сворачивала с пути, чтобы отыскать какой-нибудь островок среди озера или глухое болото, куда бы Смирре не мог добраться.

Да и самому Смирре приходилось несладко. Он не ел и не спал, бока у него ввалились, а рыжий пушистый хвост, которым он всегда так гордился, стал похож на жалкую мочалку, Но он не сдавался.

Выследив остров, на котором однажды заночевали гуси, Смирре отправился за подмогой к своим старым друзьям – воронам.

Это была настоящая разбойничья шайка. Жили вороны на горе, которая так и называлась Разбойничьей горой. Гора возвышалась над диким полем, таким огромным, что казалось, ему нет конца-края. И куда ни посмотришь – все оно поросло бурьяном. Эта некрасивая никчемная трава, которую отовсюду гонят, здесь была полновластной хозяйкой. Она глубоко запустила в землю свои корни, кустики ее крепко держались друг за друга, и если в заросли бурьяна попадало какое-нибудь семечко, бурьян заглушал его и не давал подняться.

Люди избегали этого дикого, пустынного места. А воронам оно пришлось по душе.

Каждую весну прилетали они на эту гору и вели отсюда свои разбойничьи набеги.

С утра они разлетались во все стороны в поисках добычи, а вечером слетались и хвастались друг перед другом своими подвигами: один перебил все яйца в совином гнезде, другой выклевал зайчонку глаз, третий украл в деревне оловянную ложку.

Когда Смирре подошел к Разбойничьей горе, вся шайка была в сборе. Вороны громко каркали и сплошной черной тучей кружились над большим глиняным кувшином. Кувшин был плотно закрыт деревянной крышкой, и сам атаман шайки, старый ворон Фумле-Друмле, стоял над кувшином и долбил крышку клювом.

– Добрый вечер, приятель, – сказал Смирре. – Над чем ты так трудишься?

– Добрый вечер, кум, – мрачно каркнул Фумле-Друмле и еще сильнее застучал клювом по крышке. – Видишь, какую штуку мои молодцы притащили. Хотел бы я знать, что там внутри!.. Да вот крышку проклятую никак не открыть.

Смирре подошел к кувшину, свалил его лапой на бок и осторожно стал катать по земле. В кувшине что-то бренчало и звенело.

– Эге, да там не иначе как серебряные монеты! – сказал лис. – Славная находка!

От жадности у Фумле-Друмле загорелись глаза – ведь давно известно, что вороны не пролетят мимо самого простого осколка стекла или медной пуговицы. А уж за блестящую монету они готовы все на свете отдать!

– Ты думаешь, тут серебряные монеты? – прокаркал Фумле-Друмле и снова задолбил клювом по крышке.

– Конечно, – сказал Смирре. – Послушай, как они звенят.

И Смирре опять принялся катать кувшин по земле. И опять в кувшине забренчало и зазвенело.

– Сер-р-ребро! Сер-р-ребро! Сер-р-ребро! – закаркали вороны. – Ур-р-ра! Сер-р-ребро!

– Подождите радоваться, – сказал Смирре. – Его еще надо достать!

Он потер лапой жалкий остаток уха и задумался. – А ведь, кажется, я смогу вам помочь! – наконец проговорил он. – Хотите знать, кто может открыть этот кувшин?

– Говор-ри! Говор-ри! Говор-ри! – закричали вороны.

– Есть тут один мальчишка, – сказал Смирре, – он со старой Аккой путешествует. Ну уж это и мастер – золотые руки!

– Где он? Где он? – опять закричали вороны.

– Я могу показать вам дорогу, – сказал Смирре, – но за это вы должны отдать мальчишку мне. У меня с ним кое-какие счеты.

– Бер-ри его! Бер-ри! Бер-ри! Нам не жалко, – каркнул Фумле-Друмле. – Только спер-рва пусть кр-рышку откр-роет!

Нильс проснулся раньше всех в стае. Он выбрался из своей пуховой постели под крылом Мартина и пошел бродить по острову.