Тётя дяди Фёдора, или Побег из Простоквашино. Сказочные повести Эдуарда Успенского

Расставил он охотников по номерам вокруг рощи, а сам стал в рожок трубить, лосей из леса выгонять. Трубит он, трубит не хуже электрички, а из рощи никто не выбегает. Только Гаврюша на его горячий призыв откликнулся: как замычит в ответ: “Му-ууууууууууууууууууууууууууу!!!”

– Ушли, – сказал Никитич. – Ушли наши лоси. Видно, пионеры их испугали.

– Какие пионеры? – спрашивают охотники.

– Те, которые по местам боевой славы ходят. Помните, мы видели следы детские.

– Да, сейчас пионеров развелось больше, чем лосей, – сказал один охотник. – Шагу не шагнёшь в леса. Всюду пионеры боевую славу ищут или природу спасают в виде костров.

– Никитич, что делать-то будем? – спросил другой.

– На кабана пойдём, – говорит Никитич. – Там в овраге огромный кабанище скрывается. Я вчера следы видел.

Пошли они к оврагу. По сугробчикам идут, от них пар валит. Но ничего, они идут километр за километром. Охотники народ упрямый. Один охотничий поэт так сказал:

Поймёшь охотника тогда,
Когда пройдёшь неоднократно
Надежды полный путь туда
И безнадёжный путь обратно.

Видят они – вдалеке на берёзе что-то темнеется.

– Это рысь, – говорит Никитич.

А это Шарик темнелся. Увидел он охотников и от радости даже залаял. Один охотник удивился:

– В нашей боевой газете “Красная звезда” я однажды читал, что были собаки, которые блеяли на посту. Статья эта называлась “Козобаки или собакозы”. Но чтобы рыси лаяли, я такого не знаю.

– Ой, – говорит старший охотник, – да это не рысь. Это Шарик тамаросемёновский. Эй, Шарик, что ты там делаешь?

– На кабана охочусь, – отвечает Шарик.

– Давай слезай к нам.

– Нет, – говорит Шарик. – Лучше вы ко мне залезайте.

– А что – так удобнее смотреть?

– Нет, безопаснее сидеть.

– Что кабан-то, большой? – спрашивают охотники.

– Очень большой, – отвечает Шарик.

– Килограмм сто будет?

– Я думаю, пятьсот, и ещё двадцать на клыки отведите.

– Что-то мне не очень хочется охотиться, – говорит старший охотник.

– Да и нам что-то не очень, – говорят другие. – Главное: мы погуляли, воздухом подышали, пейзажи хорошие увидели. В общем, наприродились по самые уши. Пошли на почту чай пить.

Тогда Шарик к ним слез и тоже на почту отправился чай пить. Очень ему такие охотники понравились. Один Никитич недоволен был. Но он у них не главный.

А Тамара Семёновна пир охотникам устроила из их продуктов: просто объеденье. Там и суп был, и чай, и торт со шпротами. Почтальон Печкин и Иванов-оглы ей помогали.

Потом они танцы устроили и народные песни пели до утра. Шарик в таких охотников просто влюбился. Он дяде Фёдору сказал:

– Такая охота мне очень нравится. А вот ружья всякие, и флажки, и капканы я бы запретил.

Глава двенадцатая
“ПОРА, БРАТ, ПОРА!”
Вечером папа с мамой на народно-целебную прогулку пошли. Их тётя Тамара научила босиком по снегу ходить. Это жутко полезно для здоровья. Сама она не ходила. Она себе пятки отморозила. Но другим очень рекомендовала.

Дядя Фёдор, Матроскин и Шарик на совещание собрались. Кот Матроскин говорит дяде Фёдору:

– Скоро охотники уедут, Тамара Семёновна нами займётся. Спасибо ей второй степени.

– Не грусти, – отвечает дядя Фёдор. – Мы от мамы ушли, мы от папы ушли, от почтальона Печкина ушли, а от тёти Тамары мы и подавно уйдём. У меня план есть.

– У меня тоже план есть, – говорит Матроскин.

– Какой же? – спрашивает дядя Фёдор.

– Давайте ей телеграмму пришлём: “Вызываем в Москву на пост министра обороны по пенсионерам”. Она сразу умотает. И будет на нашей улице праздник.

– Да! – возражает дядя Фёдор. – А потом она узнает, что её никто не вызывал. Примотает обратно, и будет на нашей улице траур.

– У меня тоже есть план, – кричит Шарик. – Давайте ей записку пришлём: “Уезжай отсюда, а то плохо будет”. И подпишем: “Трое неизвестных”.

– Хороший план, – говорит дядя Фёдор. – Только опасный. И потом она, Шарик, сразу догадается, что трое неизвестных – это есть один ты, да ещё невоспитанный.

– А какой план у тебя? – спрашивает Матроскин.

– Какой, какой? – кричит Шарик.

– Я в селе Троицком большой дом пустой нашёл. В нём два года уже никто не живёт. Я со стариками поговорил, они разрешают его занимать. Дом большущий, но мы его освоим. У нас уже опыт есть. Там и школа есть. Все мы учиться начнём.

– Ура! – шёпотом закричали Шарик и Матроскин. Шёпотом, потому что дверь заскрипела. Это папа с мамой с лечебной прогулки пришли.

– Мы втроём целый санаторий пустой освоим, – сказал Матроскин под конец. – У нас уже большой опыт есть. А учиться я давно хочу. Я сразу в первый класс поступлю.

– А я не знаю, в какой мне поступать, – говорит Шарик. – Может, я уже до пятого дорос. А может, до десятого.

– А может, уже и до директора школы, – сказал дядя Фёдор.

Кот Матроскин на эти слова полчаса ехидно смеялся, а Шарик подумал: “А что? Если меня побрить хорошо, да причесать, да пиджак с галстуком накинуть, не только директор – сам министр просвещения выйдет старорежимный”.

Во время лечебной прогулки мама говорила папе:

– Всё, мой милый Дима, пора домой двигать. Меня мой магазин ждёт. От такого количества событий я просто устала. Да и на сеновал пора отопление провести. По утрам я никак одеяло разогнуть не могу.

– Хорошо, – отвечал папа, – завтра рано встанем и поедем.

Они пришли на сеновал, упаковали свои рюкзаки и к тёте Тамаре на почту явились прощаться.

На почте в это время охотники отвальный праздник устраивали. И все про Печкина хорошие слова говорили. Они желали Печкину долгих лет жизни и большого почтового счастья.

Папа с мамой тихонько к Тамаре подошли:

– Ты уж, Тамара, за нашим мальчиком приглядывай. Если тебя в Думу изберут, ты его не бросай, оставь заместителем своего Иванова-оглы. А нас работа ждёт.

– Ладно, – говорит Тамара Семёновна, – поезжайте, работайте. О мальчике даже и не думайте. Я скоро из него чемпиона по музыке сделаю. В крайнем случае по боксу.

– Дядю Фёдора утром мы будить не станем, – говорит папа, – мы ему письмо пришлём.

– Правильно, – согласилась тётя Тамара, – чего ребёнка зря беспокоить. Идите себе и спите до утра спокойно.

…Утром у всех хлопот было больше головы.

Во-первых, уезжали охотники.

Во-вторых, уезжали папа с мамой. Их с большим трудом в охотничью машину запихнули.

В-третьих, уезжала тётя Тамара. За ней машину прислали из города для встречи кандидатов с президентом. Иванов-оглы с ней ехал.

В-четвёртых, уходил почтальон Печкин в село Троицкое за зарплатой.

Только дядя Фёдор, пёс и кот в Простоквашине оставались. Как в былые спокойные времена.

Пока тётя Тамара собиралась, папа с мамой собирались, Шарик к Иванову-оглы пристал: расскажите, мол, чем там история с собаками кончилась. С теми, которые у козы воспитывались и лаять не умели.

Иванов рассказал второпях:

– Мы этих собачек списывать не хотели. Товарищ полковник велела на них специальные намордники выковать с рогами. Идея такая: как только нарушитель подойдёт, собачки на него бросаются и рогами его бабах в грудь. Здорово придумано?

– Неплохо, – соглашается Шарик.

– Да, я тоже так думал, – говорит оглы. – Сначала. А потом дело до смешного дошло: как наши собачки заблеют, так все волки из округи сбегаются. Зубами щёлкают. Наши собачки на них с рогами. Цепи рвут и за волками в леса. Только волки ловкие, а собачки цепные неуклюжие. Они то и дело рогами в деревья. Приходилось их по следу разыскивать, от деревьев отрывать и домой приводить.

– Ну и что же вы сделали? – спросил Шарик. – Чтобы это исправить?

– Товарищ полковник сутки не спала, но придумала. Мы стали на них шлемы мотоциклетные надевать. Как враг придёт, они его этим шлемом в грудь – и кранты!

– А волки? – спросил дядя Фёдор. – Тоже кранты?

– А что волки? Как наши собачки блеять начинают, волки сбегаются. Наши собачки – за ними, волки – бежать! Ну и пусть. Ничего страшного. В шлемах они, как шары бильярдные, от деревьев и от волков отлетают. Так что очень скоро волки наши края покинули. А собачки до сих пор в армии служат, склад охраняют.

Шарик очень долго благодарил Иванова-оглы-Писемского за рассказ и за приятную компанию. После многократного общения с Ивановым-оглы объём знаний у Шарика заметно возрос.

Наконец все разъехались. Печкин разъехался пешком. Тётя Тамара с Ивановым на чёрной “Волге”, охотники с папой и мамой на “рафике” вездеходном.

“Авторафик” с охотниками на главное шоссе заспешил, чтобы в Москву ехать. Ехали они, ехали по ледяной дороге, и вдруг их занесло из-за перегруженности, и они в сугроб свалились.

Опытные охотники вышли из “рафика”, подняли его на плечи и снова на дорогу поставили. Папа с мамой даже понять ничего не успели.

Добродушные охотники решили размяться и перекусить. Стали термосы доставать, бутерброды. Папа в это время попросил бинокль военный и начал окрестности осматривать.

Мама говорит папе:

– Это ничего, что мы убежали. Мы ребёнка в хорошие руки отдаём. При Тамаре он не пропадёт.

– Не пропадёт, я просто в этом уверен, – говорит папа, а сам в бинокль смотрит.

– Почему ты в этом так уверен? – спрашивает мама.

– Потому что твой сынишка сзади нас на своём тракторе в другую деревню едет. Переселяется.

Мама бинокль у папы вырвала и тоже стала смотреть.

– Верно, это дядя Фёдор на тракторе едет. С ним Матроскин и Шарик. Но почему ты решил, что они переселяются. Может, они просто кататься выехали.

– Очень может быть, что кататься выехали, – соглашается папа. – И Мурку они решили прогулять, и Гаврюшу по морозцу. И сено на кровати с колесиками решили покатать. И телевизор решили проветрить, чтобы в нём моль не завелась.