Золотой ключик, или Приключения Буратино. Сказка Алексея Николаевича Толстого

В три скачка промчался гривастый лев – хотя был он не больше котёнка, но страшен.

Переваливаясь, проковылял на задних лапах плюшевый медведь с зонтиком.

Прополз отвратительный крокодил – его маленькие дрянные глазки притворялись добренькими. Но всё же Артемон не поверил и зарычал на него.

Проскакал носорог – для безопасности на его острый рог был надет резиновый мячик.

Пробежал жираф, похожий на полосатого, рогатого верблюда, изо всей силы вытянувшего шею.

Потом шёл слон, друг детей, – умный, добродушный, – помахивая хоботом, в котором держал соевую конфету.

Последней протрусила бочком страшно грязная дикая собака – шакал. Артемон с лаем кинулся на неё – папе Карло с трудом удалось оттащить его за хвост от сцены.

Звери прошли. Солнце вдруг погасло. В темноте какие-то вещи опустились сверху, какие-то вещи выдвинулись с боков. Раздался звук, будто провели смычком по струнам.

Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская площадь. Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай. Кондуктор зазвонил, вагоновожатый завертел ручку, мальчишка живо прицепился к колбасе, милиционер засвистел, трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами.

Проехал велосипедист на колёсах не больше блюдечка для варенья. Пробежал газетчик – вчетверо сложенные листки отрывного календаря – вот какой величины были у него газеты.

Мороженщик прокатил через площадку тележку с мороженым. На балкончики домов выбежали девочки и замахали ему, а мороженщик развёл руками и сказал:

– Всё съели, приходите в другой раз.

Тут занавес упал, и на нём заблестел золотой зигзаг молнии.

Папа Карло, Мальвина, Пьеро не могли опомниться от восхищения. Буратино, засунув руки в карманы, задрав нос, сказал хвастливо:

– Что – видели? Значит, недаром я мокнул в болоте у тётки Тортилы… В этом театре мы поставим комедию – знаете какую? – «Золотой ключик, или Необыкновенные приключения Буратино и его друзей». Карабас Барабас лопнет с досады.

Пьеро потёр кулаками наморщенный лоб:

– Я напишу эту комедию роскошными стихами.

– Я буду продавать мороженое и билеты, – сказала Мальвина. – Если вы найдёте у меня талант, попробую играть роли хорошеньких девочек…

– Постойте, ребята, а учиться когда же? – спросил папа Карло.

Все враз ответили:

– Учиться будем утром… А вечером играть в театре…

– Ну, то-то, деточки, – сказал папа Карло, – а уж я, деточки, буду играть на шарманке для увеселения почтенной публики, а если станем разъезжать по Италии из города в город, буду править лошадью да варить баранью похлёбку с чесноком…

Артемон слушал, задрав ухо, вертел головой, глядел блестящими глазами на друзей, спрашивал: а ему что делать?

Буратино сказал:

– Артемон будет заведовать бутафорией и театральными костюмами, ему дадим ключи от кладовой. Во время представления он может изображать за кулисами рычание льва, топот носорога, скрип крокодиловых зубов, вой ветра – посредством быстрого верчения хвостом – и другие необходимые звуки.

– Ну а ты, ну а ты, Буратино? – спрашивали все. – Кем хочешь быть при театре?

– Чудаки, в комедии я буду играть самого себя и прославлюсь на весь свет!

Новый кукольный театр даёт первое представление

Карабас Барабас сидел перед очагом в отвратительном настроении. Сырые дрова едва тлели. На улице лил дождь.

Дырявая крыша кукольного театра протекала. У кукол отсырели руки и ноги, на репетициях никто не хотел работать, даже под угрозой плётки в семь хвостов. Куклы уже третий день ничего не ели и зловеще перешёптывались в кладовой, вися на гвоздях.

С утра не было продано ни одного билета в театр. Да и кто пошёл бы смотреть у Карабаса Барабаса скучные пьесы и голодных, оборванных актёров!

На городской башне часы пробили шесть. Карабас Барабас мрачно побрёл в зрительный зал – пусто.

– Черт бы побрал всех почтеннейших зрителей, – проворчал он и вышел на улицу. Выйдя, взглянул, моргнул и разинул рот так, что туда без труда могла бы влететь ворона.

Напротив его театра перед большой новой полотняной палаткой стояла толпа, не обращая внимания на сырой ветер с моря.

Над входом в палатку на помосте стоял длинноносый человечек в колпачке, трубил в хрипучую трубу и что-то кричал.

Публика смеялась, хлопала в ладоши, и многие заходили внутрь палатки.

К Карабасу Барабасу подошёл Дуремар; от него, как никогда, пахло тиной.

– Э-хе-хе, – сказал он, собирая всё лицо в кислые морщины, – никуда дела с лечебными пиявками. Вот хочу пойти к ним, – Дуремар указал на новую палатку, – хочу попроситься у них свечи зажигать или мести пол.

– Чей этот проклятый театр? Откуда он взялся? – прорычал Карабас Барабас.

– Это сами куклы открыли кукольный театр «Молния», они сами пишут пьесы в стихах, сами играют.

Карабас Барабас заскрипел зубами, рванул себя за бороду и зашагал к новой полотняной палатке.

Над входом в неё Буратино выкрикивал:

– Первое представление занимательной, увлекательной комедии из жизни деревянных человечков! Истинное повествование о том, как мы победили всех своих врагов при помощи остроумия, смелости и присутствия духа…

У входа в кукольный театр в стеклянной будочке сидела Мальвина с красивым бантом в голубых волосах и не поспевала раздавать билеты желающим посмотреть весёлую комедию из кукольной жизни.

Папа Карло в новой бархатной куртке вертел шарманку и весело подмигивал почтеннейшей публике.

Артемон тащил за хвост из палатки лису Алису, которая прошла без билета.

Кот Базилио, тоже безбилетный, успел удрать и сидел под дождём на дереве, глядя вниз злющими глазами.

Буратино, надув щёки, затрубил в хрипучую трубу.

– Представление начинается!

И сбежал по лесенке, чтобы играть первую сцену комедии, в которой изображалось, как бедный папа Карло выстругивает из полена деревянного человечка, не предполагая, что это принесёт ему счастье.

Последней приползла в театр черепаха Тортила, держа во рту почётный билет на пергаментной бумаге с золотыми уголками.

Представление началось. Карабас Барабас мрачно вернулся в свой пустой театр. Взял плётку в семь хвостов. Отпер дверь в кладовую.

– Я вас, паршивцы, отучу лениться! – свирепо зарычал он. – Я вас научу заманивать ко мне публику!

Он щёлкнул плёткой. Но никто не ответил. Кладовая была пуста. Только на гвоздях висели обрывки верёвочек.

Все куклы – и Арлекин, и девочки в чёрных масках, и колдуны в остроконечных шапках со звёздами, и горбуны с носами как огурец, и арапы, и собачки, – все, все, все куклы удрали от Карабаса Барабаса.

Со страшным воем он выскочил из театра на улицу. Он увидел, как последние из его актёров удирали через лужи в новый театр, где весело играла музыка, раздавался хохот, хлопанье в ладоши.

Карабас Барабас успел только схватить бумазейную собачку с пуговицами вместо глаз. Но на него, откуда ни возьмись, налетел Артемон, выхватил собачку и умчался с ней в палатку, где за кулисами для голодных актёров была приготовлена горячая баранья похлёбка с чесноком.

Карабас Барабас так и остался сидеть в луже под дождём.