Ох
Поставить книжку к себе на полку
Страницы: 1 2
Дело было во времена, может быть, когда и отцов и дедов наших ещё на свете не было, жил себе бедный человек с женою. Был у них один сынок, да такой лядащий, что никому не приведись! Делать ничего не делает, всё на печи сидит. Даст мать ему на печку поесть — поест, а не даст — так и голодный просидит, а уж пальцем не пошевелит.
Отец с матерью горюют:
— Что нам с тобой, сынок, делать, горе ты наше! Все-то дети своим отцам помогают, а ты только хлеб переводишь!
Горевали, горевали, старуха и говорит:
— Что ты, старый, думаешь? Сынок уж до возрасту дошёл, а делать ничего не умеет. Ты бы его отдал куда в ученье либо на работу — может, чужие люди чему-нибудь и научат.
Отдал отец его в батраки. Он там три дня пробыл да и утёк. Залез на печь и опять посиживает.
Побил его отец и отдал портному в ученье. Так он и оттуда убежал. Его и кузнецу отдавали, и сапожнику — толку мало: опять прибежит, да и на печь! Что делать?
— Ну, — говорит старик, — поведу тебя, такого-сякого, в иное царство, оттуда уж не убежишь!
Идут они себе, долго ли, коротко ли, зашли в тёмный, дремучий лес. Притомились, видят — обгорелый пенёк. Старик присел на пенёк и говорит:
— Ох, как я притомился!
Только сказал, вдруг, откуда ни возьмись, маленький старичок, сам весь сморщенный, а борода зелёная по колено.
— Чего тебе, человече, надо от меня?
Старик удивился: откуда такое чудо взялось? И говорит:
— Да неужто я тебя кликал?
— Как не кликал? Сел на пенёк, да и говоришь: «Ох!»
— Да, я притомился и сказал: «Ох!» А ты кто такой?
— Я лесной царь Ох. Ты куда идёшь?
— Иду сына на работу или в ученье отдавать. Может, добрые люди научат его уму-разуму. А дома, куда ни наймут, убежит и всё на печке сидит.
— Давай я его найму и научу разуму. Только уговор сделаем: через год придёшь за сыном, узнаешь его — бери домой, не узнаешь — ещё на год служить мне оставишь.
— Хорошо, — говорит старик.
Ударили по рукам. Старик домой пошёл, а сына Оху оставил.
Повёл Ох хлопца к себе, прямо под землю, привёл к зелёной хатке. А в той хатке всё зелёное: и стены зелёные, и лавки зелёные, и Охова жинка зелёная, и дети все зелёные, и работники тоже зелёные. Усадил Ох хлопца и велит работникам его накормить. Дали ему борща зелёного и воды зелёной. Поел он и попил.
— Ну, — говорит Ох, — пойди на работу: дров наколи да наноси в хату.
Пошёл хлопчик. Колоть не колол, а лёг на травку да и заснул. Приходит Ох, а он спит. Ох сейчас кликнул работников, велел наносить дров и положил хлопца на поленницу.
Сгорел хлопец! Ох пепел по ветру развеял, а один уголёк и выпал из пепла. Спрыснул его Ох живой водой — встал опять хлопчик как ни в чём не бывало.
Велели ему дрова колоть и носить. Он опять заснул. Ох поджёг дрова, сжёг его снова, пепел по ветру развеял, а один уголёк спрыснул живой водой. Ожил хлопец. Да такой стал пригожий, что загляденье! Ох и третий раз его спалил, спрыснул опять уголёк живой водой — так из лядащего хлопчика такой стал статный да пригожий казак, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать!
Пробыл хлопец у Оха год.
Идёт отец за сыном. Пришёл в лес, к тому обгорелому пеньку, сел и говорит:
— Ох!
Ох и вылез из-под пенька:
— Здорово, дед!
— Здоров будь, Ох! Пришёл я за сыном.
— Ну, иди. Узнаешь — твой будет. Не узнаешь — ещё год служить мне будет.
Приходят они в зелёную хату. Ох взял мешок проса, высыпал; налетела воробышков целая туча.
— Ну, выбирай: какой твой сын будет?
Старик дивится: все воробышки одинаковые, все как один.
— Не узнал сына. Так иди домой,—говорит Ох. — Ещё на год оставлю твоего сына.
Прошёл и другой год. Идёт опять старик к Оху. Пришёл, сел на пенёк:
— Ох!
Ох вылез.
— Ну, иди выбирай своего сына.
Завёл его в хлев, а там бараны, все как один.
Старик глядел, глядел — не мог узнать сына.
— Иди себе, — говорит Ох. — Ещё год твой сын проживёт у меня.
Загоревал старик, да уговор таков, ничего не поделаешь. Прошёл и третий год. Пошёл опять старик сына выручать. Идёт себе по лесу, слышит — жужжит около него муха.
Отгонит её старик, а она опять жужжит.
Села она ему на ухо, и вдруг слышит старик:
— Отец, это я, твой сын! Научил меня Ох уму-разуму, теперь я его перехитрю. Велит он тебе опять выбирать меня и выпустит много голубей. Ты никакого голубя не бери, бери только того, что под грушей сидеть будет, а зёрен клевать не будет.
— Обрадовался старик, хотел с сыном ещё поговорить, а муха уж улетела.
Приходит старик к обгорелому пеньку:
— Ох!
Вылез Ох и повёл его в своё лесное подземное царство. Привёл к зелёной хатке, высыпал мерку жита и стал кликать голубей. Налетела их такая сила, что господи боже мой! И все как один.
— Ну, выбирай своего сына, дед!
Все голуби клюют жито, а один под грушею сидит, нахохлился и не клюёт.
— Вот мой сын.
— Ну, угадал, старик! Забирай своего сына.
Взял Ох того голубя, перекинул через левое плечо — и стал такой пригожий казак, какого ещё и свет не видал. Отец рад, обнимает сынка, целует.
И сын радёхонек.
— Пойдём же, сынок, домой!
Идут дорогою. Сын всё рассказывает, как у Оха жил.
Отец и говорит:
— Ну, хорошо, сынок. Служил ты три года у лесного царя, ничего не выслужил: остались мы такими же бедняками. Да это не беда! Хоть живой воротился, и то ладно.
— А ты не горюй, отец, всё обойдётся.
Идут они дальше и повстречали охоту: соседние панычи лисиц гонят.
Сынок оборотился гончей собакой и говорит отцу:
— Будут торговать у тебя панычи гончую — продавай за триста рублей, только ошейник не отдавай.
Сам погнался за лисицей. Догнал её, поймал. Панычи выскочили из лесу — и к старику:
— Твоя, дед, собака?
— Моя.
— Добрая гончая! Продай её нам.
— Купите.
— А сколько хочешь?
— Триста рублей, но только без ошейника.
Страницы: 1 2
Поставить книжку к себе на полку