Дочь болотного царя. Сказка Ганса Христиана Андерсена
Поставить книжку к себе на полку
Заиграла жизнь, пошло веселье в доме викинга возле Дикого болота. В пиршественную залу вкатили большую бочку мёду, запылал огонь в очаге. Вверх поднялся высокий столб дыма, и с деревянных балок на пирующих посыпалась жирная сажа. Но никто не замечал этого. Гости пили, забыв про старые ссоры, и веселились: стучали по столу ножами, били в свои боевые щиты и бросались друг в друга обглоданными костями.
Пригласили к столу и скальда, славного певца и музыканта, да к тому же и храброго воина. Скальд не только пел о победах викингов, но и сам в походы ходил и потому хорошо знал, о чём поёт. Спел он песню о последней битве викинга и его дружины, а потом не забыл прославить и жену викинга. Она сидела на почётном месте во главе стола, разодетая в свои лучшие шёлковые одежды, на руках её блестели золотые запястья, на шее горели тяжёлые янтари.
Скальд воспел и драгоценный подарок, который она приготовила своему супругу. Викингу девочка очень понравилась — ведь он увидел её днём, а дикий нрав её и вовсе пришёлся ему по вкусу.
— Смелой воительницей вырастет моя дочь! — порадовался он.
Долго шёл пир в доме викинга, не один день и не два. Не дождаться нам его конца.
Между тем наступили сырые, ненастные дни осени. Туман обглодал листочки и улёгся отдыхать на вересковой пустоши и на голых кустах. Запорхали беспёрые пташки — снежинки. Вот-вот постучится в ворота зима. В аистиных гнёздах поселились воробьи и тут же принялись судачить о прежних хозяевах.
А где же наши знакомые аисты со своими птенцами?
А сами аисты были уже в Египте. Там сияло жаркое солнце, совсем как в Дании летом. Тамаринды и акации стояли все в цвету. Купола мечетей венчали сверкающие на солнце полумесяцы, и на всех башнях сидели аисты. Они отдыхали после долгого перелёта. Их гнёзда лепились одно к одному и на величественных колоннах, и под сводами разрушенных храмов, и даже на старых могильных памятниках. Словно гигантские солнечные зонтики, раскрыли где-то в вышине свои густые кроны финиковые пальмы.
На фоне прозрачного воздуха пустыни рисовались серовато-белые контуры пирамид. Там, в самой пустыне, состязались в беге длинноногие страусы, а царственные львы мудрым оком взирали на мраморных сфинксов, наполовину погребённых в песке.
Воды Нила снова вошли в свои берега, и в них кишмя кишело лягушками. Аистята глазам своим не верили: столько лягушек! — ешь, не хочу.
— Видите, как здесь хорошо! — приговаривала аистиха. — Чудо как хорошо в этой тёплой стране!
— А что здесь ещё есть? — спрашивали аистята. — Мы отправимся отсюда куда-нибудь дальше?
— Дальше некуда! — отвечала аистиха. — Ничего интересного там не увидишь. Только здесь такой рай, а дальше непроходимые джунгли. Сквозь густые заросли да колючки не пробраться никому, разве что могучим слонам.
И змеи там слишком большие для нас, а ящерицы чересчур прытки. А если в саму пустыню попадёшь, то песок совсем глаза засыплет. Да это ещё ничего, а можно и в песчаную бурю угодить. Нет, здесь куда лучше! И лягушек, и кузнечиков вволю! Лучше уж мы с вами здесь останемся.
И они остались. Взрослые аисты отдыхали в своих гнёздах, чистили перья, охорашивались, полировали длинные клювы о свои красные чулки. Потом вытягивали гибкие шеи, важно раскланивались и гордо поднимали головы, покрытые нежными, гладкими перышками, осматривая всё вокруг умными карими глазами.
Молоденькие аистихи чинно прогуливались в сочном тростнике, украдкой поглядывая в сторону молодых аистов, заводили знакомства и чуть не на каждом шагу отправляли в рот по лягушке. А то возьмут в клюв змейку и помахивают ею, полагая, что это им очень к лицу.
Молодые аисты ни с того ни с сего вдруг начинали хорохориться, били друг друга крыльями, сердито клевались, иногда даже до крови. А потом, глядишь, то одна парочка аистов, то другая становились женихом и невестой. Что ж, такова жизнь!
Молодые вили себе гнёзда. И тут порой не обходилось без жарких схваток — в жарких странах невольно все горячатся. А в общем-то все были довольны. Старики тешились, глядя на молодых. Ярко светило солнышко, еды было хоть отбавляй. Словом, живи да радуйся!
И только в богатом дворце египетского хозяина, как называли его аисты, радости не было.
Сам всесильный владыка покоился на своём ложе, недвижимый и высохший, словно мумия, руки и ноги отказались служить ему. Стены его богатых покоев были расписаны весёлыми яркими красками; казалось, он лежит среди цветущих тюльпанов.
Вокруг его ложа всегда толпились родные и приближённые. Они все ждали: вот-вот прилетит с севера старшая дочь владыки — та, что любила его больше всех, — и принесёт болотный цветок, который исцелит больного. Так утверждали учёные мудрецы: болотный цветок коснётся груди больного владыки, и он тут же исцелится, встанет живым и здоровым. Вот радости-то будет для всей страны! Так говорили учёные мудрецы, а они знают, что говорят.
Только не пришлось вернуться домой той, которая полетела на север за болотным цветком. Принцесса египетская осталась во владениях Болотного царя, а почему и как, мы-то с вами хорошо знаем. Однако злодейки принцессы рассказали дома совсем иную историю:
Поставить книжку к себе на полку