Любимая девочка дяди Фёдора. Сказочные повести Эдуарда Успенского
Поставить книжку к себе на полку
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
«Как же! — про себя подумал Печкин. — Я вам тоже гриба попробовать дам, вы про подарок и забудете». И пошли наши заговорщики к Печкину спасательный отвар готовить в виде грибов с картошкой.
Тут почтальон Печкин свою печку затопил и стал всякие травы доставать сопроводительные: дурман-траву, зверобой, крапиву и картошку молодую.
Матроскин говорит:
— Вообще-то, хорошо бы это отворотное средство испытать на ком-нибудь. Проверить его действие прежде, чем дяде Федору давать.
— А на ком? — спрашивает наивный Шарик.
Матроскин так, глядя в потолок, отвечает:
— Обычно всякие медицинские лекарства прежде, чем людям давать, сначала на собаках проверяют.
— Чего? — кричит пес. — А на кошках не проверяют?
— А на кошках не проверяют, — говорит Матроскин.
— А почему?
— Потому что кошки царапаются.
— И ничего подобного, — кричит Шарик. — Не потому, что они царапаются, а потому, что кошка — это не существо, а так, одна шкурка! А собака — друг человека. Собаку ничем не заменишь.
— А кошку чем заменишь? — спрашивает Матроскин.
— Мышеловкой, — отвечает Шарик. — Вот чем!
— Да?! — кричит Матроскин. — И собаку запросто заменить можно.
— Это чем? — спрашивает Шарик.
— А тем, — говорит Матроскин. — В дверь замок поставить. А в собачью будку радиогавкалку запихнуть.
— Вот что, друзья животные, прекратите ссориться. Мы должны работать дружно, в сговоре, — говорит Печкин.
— И потом, от кого ты меня отворачивать собираешься? Не от себя ли? Я и так на тебя смотреть не хочу, все время отворачиваюсь.
— Ладно, ладно, — успокоил его Матроскин. — Я думаю, это средство не надо проверять. Оно, наверное, уже веками проверено, раз оно в колдовскую книгу попало.
На этом они сошлись и решили испытания не проводить.
А дядя Федор ничего не знал, сколько заботы о нем проявляется. Он себе спокойно в гостях у профессора Семина чай пил.
Профессор Семин его о личной жизни спрашивал:
— Ну, как у вас дела, молодой человек: что у вас в огороде растет?
— Много чего, — отвечает дядя Федор. — Морковь, редиска, картошка сортовая.
— А какая картошка сортовая? — спрашивает профессор Семин. — Сейчас вся научная интеллигенция аргентинским картофелем «Лолита Торрес» увлечена. Мне лично академик Воздвиженский — крупный куровод — целый мешок на развод подарил. Все картофелины круглые, как бильярдные шары. А кожура тонкая, можно руками снимать. Могу с вами поделиться осенью.
— У нас картошка из Голландии, — отвечает дядя Федор. — Мой папа искусствовед. Он по всем музеям на всех картинах картошку высматривал. И увидел очень хорошую на картине Рембрандта. Там каждая картофелина была размером с кирпич. Она очень кривобокая, но очень большая.
— Я читал про эту картошку в художественной литературе, — сказал профессор Семин. — Она так и называется «Рембрандтовская скороспелая». Отдельные экземпляры у нее размером с печатную машинку бывают. Только в ней уж больно кожура толстая. Очисток много. Не навыбрасываешься.
— А мы очистки не выбрасываем. Они как раз нам нужны для коровы и для теленка. Мы еще хотим поросенка завести.
Так они интеллигентно беседовали, пили чай. А девочка Катя портрет дяди Федора рисовала. Очень ей дядя Федор нравился. Портрет получился просто на диво. Он и сейчас висит в городской квартире профессора Семина, Катиного дяди. С названием: «Портрет неизвестного мальчика дяди Федора из деревни Простоквашино. Акварель».
Домой дядя Федор пошел очень серьезно обогащенный знаниями про картошку.
Вечером дядя Федор заметил, что Матроскин что-то больно красиво наряжается. Он матроску свою самую любимую выгладил. Бескозырку чернилами подкрасил. И весь вечер песню распевал:
— Когда я на почте служил ямщиком, Был молод, имел я силенку.
И крепко же, братцы, в селенье одном Любил я в те поры сгущенку.
И Шарик все перед зеркалом крутился, все себе блох из хвоста выкусывал. И тоже напевал:
— Я моряк, красивый сам собою,
Мне от роду двадцать лет.
Полюби меня ты всей душою,
Что ты скажешь мне в ответ?
Матроскин говорит:
— Шарик, a, Шарик, давай песнями меняться. Я тебе про ямщика отдам, а ты мне про моряка. Ведь я же из морских котов, из корабельных.
Шарик не согласен:
— Я сгущенку не люблю.
Матроскин предлагает:
— А ты тушенку вставь. «Любил я в те поры тушенку».
Дядя Федор рассердился:
— Эй вы, солисты московской эстрады! Надо правильно петь. Этот дядя из песни не сгущенку, он девчонку любил в те поры.
Матроскин тогда сказал:
— А раз так, надо эту песню тебе, дядя Федор, подарить. Она тебе больше подходит. Очень хорошая песня.
И они с Шариком так намекательно переглянулись. А дядя Федор ничего не понял. Он же с девочкой Катей просто дружил.
Шарик дядю Федора просит:
— Причеши меня, дядя Федор.
— В чем дело, Матроскин? — спрашивает дядя Федор. — Куда это вы с Шариком собрались?
— Как куда? — отвечает Матроскин. — Сегодня у нас всенародный праздник. День почты.
Дядя Федор говорит:
— Ну и что?
Шарик объясняет:
— А то. В этот день все почтальоны нашей страны родились. Значит, и почтальон Печкин тоже. Мы к нему на День рождения идем.
— Ой, — говорит дядя Федор. — А что же ему подарить?
Матроскин отвечает:
— Он велосипеды любит.
Шарик добавляет:
— И сумки почтовые.
— Нет, — не соглашается дядя Федор. — У нас у самих велосипедов нет. Мы вот как сделаем. Мы к нему девочку Катю на праздник позовем. Пусть она ему портрет нарисует.
У Матроскина от этой Кати вся шерсть во всех местах дыбом встала. Он вдвое толще получился. Но он героически смолчал.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Поставить книжку к себе на полку